Ольга Шумяцкая:  Миленький ты мой

«Халтура, именуемая в дальнейшем шедевром». Так говорили о фильме Никиты Михалкова «Пять вечеров». История двух людей – Ильина и Тамары, – когда-то любивших друг друга, разлученных войной и встретившихся через много лет после войны, людей сложных, ранимых, неприкаянных, тонких и нежных, проживших жизнь в одиночестве, но не ожесточившихся, эта история вмещает не только судьбы героев, но и судьбы четырех человек, которых можно назвать знаковыми для нашего театра и кино.

     Володин

     Пьесу «Пять вечеров» Александр Володин написал в 1967 году, через двадцать два года после окончания войны. Но рассказанная в ней история – старая, военная, личная володинская история. Точно так же он расстался в войну со своей будущей женой, точно так же встретился с ней через годы и точно так же, как Тамара Ильину, она говорила Володину при расставании, глядя на него сухими глазами: «Видишь, какая я у тебя бесчувственная?» Свою пьесу, ставшую впоследствии классикой советской драматургии, сам драматург считал мелкой, сырой, неудачной. Когда Георгий Товстоногов ставил ее в БДТ, Володин скрывался от него, прятался. Принес для спектакля песенку «Миленький ты мой…» и опять стыдился, называл все это ерундой. В результате получился блистательный спектакль с Зинаидой Шарко и Ефимом Копеляном. Потом была постановка Олега Ефремова в «Современнике», которой Володин остался не очень доволен: Ефремов слишком хотел сделать свой спектакль непохожим на товстоноговский – и что-то неуловимо нарушил в нем, сместил акценты. А еще позже – спектакль Галины Волчек на той же сцене, который понравился Володину. Он специально приезжал на репетиции из Ленинграда, сидел в зале, потягивал коньячок и обсуждал с актерами пьесу.
 
     Михалков
 
     В 1978 году Никита Михалков снимал «Несколько дней из жизни И.И. Обломова». В процессе съемок возникла вынужденная пауза. Чтобы не растерять группу, Михалков должен был чем-то занять людей. Так возникла идея сделать камерный фильм, на съемки которого ушло бы не слишком много времени. Этим фильмом стали «Пять вечеров», снятые за двадцать пять дней. Писать сценарий фильма Володин не хотел. А Михалков, напротив, хотел, чтобы сценарий писал именно Володин. Пришлось заманить Володина в Пущино, где его сначала накормили, потом напоили, а потом заперли в комнате и не выпускали до тех пор, пока не был готов сценарий. Как таковых, проб ни на главные, ни на второстепенные роли не было. Казалось, Михалков заранее продумал картину, мысленно представив актеров в образе. Работа велась так: днем над «Обломовым», а вечером и ночью – над «Пятью вечерами». Михалков воссоздавал атмосферу 50-х методично, скрупулезно, с мельчайшими подробностями и деталями быта. Вот Тамарины соседи по коммуналке, которые по вечерам втискиваются к ней в комнату, чтоб посмотреть телевизор КВН с огромной водяной линзой. Вот песенка «Московские бульвары», которую Михалков отыскал в архивах радио и которую Гурченко, кстати, пела на концертах задолго до «Пяти вечеров». Вот старые фотографии, газеты, журналы, слоники и салфеточки, прически под названием «ветер фестиваля» и «плюнь мне в ухо». Вот огромная коммунальная кухня, телефон в прихожей, один на всю квартиру… Соотнесенность с эпохой поразительна. И опять, как во время репетиций спектакля, на съемках сидел Володин. Сидел мрачный, ждал, когда закончат работу, чтобы поговорить, принять хоть какое-то участие в процессе, раздражался, что съемки тянутся так долго. Иногда не выдерживал и выходил куда-то с гримершей. Когда они возвращались, у него на губах была ярко-красная помада. И все время повторял: «Как из такой пьески, маленькой и пустой, вы делаете гениальный фильм!» Он был абсолютно искренне уверен, что «Пять вечеров» созданы не им.
 
     Гурченко
 
     «Никита Михалков из кинорежиссеров тоньше всех меня понял, – так вспоминает о тех днях Людмила Гурченко. – На съемках я подошла к нему: «Простите, я вам хочу сказать очень важное… В «Третьем вечере» Тамара не будет целоваться с Ильиным. Не сможет…» «Что, она этого не хочет?» – «Хочет, хочет, но она… не помнит, в ней все это умерло». Михалков напряженно молчал, потом решил: «Ну, так и скажи: не могу». – «Ой, спасибо вам, Никитушка Сергеевич, родненький! Она его поцелует обязательно, года через полтора после конца фильма!» А потом, как-то на встрече со зрителями Михалков сказал, что есть актрисы, которые семью, ребенка не променяют на хорошую роль. И, покосившись в мою сторону, добавил, что «она» может за хорошую роль поджечь свой дом, сама принесет керосин, потом будет раскаяние, суд, но роль она сыграет. Я тогда сжалась вся…»
 
     Любшин
 
     По опросу журнала «Советский экран» в 1979 году Станислав Любшин, сыгравший роль Ильина в фильме «Пять вечеров», был признан лучшим актером года. Но до Ильина был Славка. Еще одна роль Любшина в той же пьесе, только театральная. А судьба началась в тот знаменательный вечер, когда дирекция театра «Современник» что-то перепутала и в разных концах города назначила одновременно два спектакля, в которых был занят один и тот же актер. В спектакле «Пять вечеров» он играл Славку. Требовалась замена. Предложили это молодому актеру Любшину, который знал в спектакле все роли. «Именно после володинских «Пяти вечеров» у меня началась другая жизнь, – говорит об этом счастливом случае Любшин. – Меня заметили, появились большие роли в театре и кино». Когда Михалков пригласил его на роль Ильина, Любшин был поражен тем рисунком роли, который предложил режиссер. «Я с ужасом понял, что так сыграть не смогу», – вспоминает Любшин. Десять дней Любшин с Гурченко репетировали, пробовали, размышляли. Снимали так: первый дубль Любшин играл, как считал нужным, второй – как считал нужным Михалков, и так далее. На следующий день, напечатав пленку, Михалков прибегал на площадку, плакал, обнимал Любшина: «Слава, как ты здорово сыграл! Какой у тебя первый дубль! А второй, по моему предложению, – еще лучше!»
     Володин говорил о Любшине: «Меня всегда поражали и восхищали его глаза. Он говорил и говорит ими больше, чем текстом. Помню потрясающий эпизод в «Пяти вечерах». Там его герой, оставшись совсем один, в какой-то столовой пьет горькую, а потом начинает петь: «Не для меня поет весна, и в небе жаворонок вьется…» Для меня эта сцена автобиографична: как-то, облепленный черными мыслями, я вот так же сидел со стаканом и мурлыкал песенку, но никак не мог вспомнить слова, и такая тоска была… А Любшин, не зная про меня, все это понял. Он вообще все понимает».