Library.Ru

главная библиотекам читателям мир библиотек infolook виртуальная справка читальный зал
новости библиоnet форум конкурсы биржа труда регистрация поиск по порталу


Библиотекам Страница социолога Тексты
 

Равинский Д.К.
Чтение. Грамотность. Библиотеки: что обсуждают на Западе?

[ Кризис чтения: энергия преодоления : Сборник научно-практических материалов / Редактор-составитель В.Я.Аскарова. – М.: МЦБС, 2013. – С. 53-65 ]

Как все мы знаем, проблемы чтения и грамотности в последние десятилетия часто становятся поводом для пессимистических раздумий. Сказанное в полной мере относится и к развитым индустриальным странам, обычно обозначаемым как «Запад». Нет недостатка в алармистских статьях, призывающих остановить сползание общества в пучину неграмотности (или нет-грамотности), невежества и массового снижения интеллектуальных способностей. Как заметил один журналист, «в течение четверти столетия обзоры читательских навыков американцев, подготавливаемые Национальным фондом поддержки искусств, были любимым материалом всякого, кто считал, что Америка тупеет». Известный американский специалист в области изучения чтения Н. Каплан сформулировала основной вывод доклада 2007 года «Читать или не читать: Вопрос национальной важности» следующим образом: «Три важных тенденции обосновывают тревожный прогноз по поводу будущего чтения и, в сущности, будущего гражданской жизни в нашей стране:

1. Историческое снижение показателей чтения не по программе среди детей и подростков.

2. Постепенное ухудшение навыков чтения среди старших школьников.

3. Снижение навыков чтения среди взрослых читателей».

Эти три тенденции определяют итоговое положение доклада: «Чтение книг в свободное время, для удовольствия, жестко коррелирует с качеством чтения, так что когда снижаются показатели чтения для удовольствия, мы наблюдаем и снижение качества чтения» [7, с. 194]. Н. Каплан, кстати, не разделяет пессимизма по этому поводу, в частности, потому что методика исследования не учитывала чтения текстов в Интернете, а это, по мнению Каплан, существенно меняет картину чтения молодёжи «не по программе».

В данной статье я попытаюсь обозначить некоторые из «горячих точек», наметившихся в обсуждении проблем чтения за рубежом. Безусловно, остроту обсуждению придают те радикальные изменения, которые привнесла в нашу жизнь информационная технология. Как пишет Энтони Графтон в журнале «Нью-Йоркер», «компьютер и интернет изменили характер чтения более радикально, чем любая технология со времени изобретения печатного станка» [5, с. 50]. Разумеется, нет недостатка в заявлениях о «конце эпохи Гутенберга». Графтон, однако, придерживается другого мнения. «И всё же мы по-прежнему нуждаемся в наших библиотеках и архивах… Формат, в котором вы соприкасаетесь с текстом, может иметь огромное влияние на то, как вы его используете. Оригинальные документы вознаграждают нас за то, что мы не поленились их найти, сообщая нам то, что никакой электронный образ сообщить не может. Дюгид описывает, как он наблюдал в архиве за исследователем, который методично обнюхивал письма полуторавекововой давности. Оказалось, он искал запах уксуса – им опрыскивали письма из городов, где вспыхнула эпидемия холеры, в надежде, что уксус дезинфицирует письмо. Таким образом историк пытался проследить, как распространялась холера. Переплёты, обычно самодельные в первые десятилетия книгопечатания, говорят о владельцах книг, об их социальном статусе и о многом другом. Маргиналии, заметки на полях – бесценный источник для исследователя» [5, с. 54]. Заканчивается статья пассажем, особенно важным потому, что напечатан не в библиотечном, а в рассчитанном на массовую аудиторию издании: «В Нью-Йоркской публичной библиотеке персонал ценит электронные технологии. Сотни тысяч изданий из фондов библиотеки оцифрованы и доступны в Интернете. Но фонды библиотеки насчитывают более 53 миллионов единиц хранения. Когда вы сидите в кафе неподалеку от библиотеки, вы можете получить много информации при помощи ноутбука. Но если вам требуется более глубокое, более специальное знание, вы должны подняться по ступеням между двумя лежащими львами в здание Нью-Йоркской публичной библиотеки. Здесь – как во всех крупных библиотеках – вы сможете использовать все новые ресурсы, предоставленные в электронной форме. Однако эти кладези информации, сколь бы богатыми они ни были, дополнят, но не отменят книги и рукописи, которые только библиотека может вам предоставить» [5, с. 54].

Статья социолога Джеффа Пэйна появилась в 2006 г. на страницах «Британского журнала социологии», одного из трёх ведущих социологических журналов Великобритании [8]. Это важно отметить, поскольку проблемы чтения и грамотности достаточно редко становятся предметом изучения со стороны высокостатусных профессионалов-социологов, при этом нередко оказываясь поводом для дешёвых «журналистских сенсаций». Собственно, о таком случае и идёт речь в статье. Весной 1999 г. на страницах британских газет начали появляться сообщения о том, что, «как показали исследования», ситуация с массовой грамотностью в стране попросту ужасает. «Гардиан» в номере от 24 марта 1999 г. объявила, что спонсированное правительством исследование выявило, что «каждый четвёртый взрослый англичанин с трудом может прочесть полноформатную газету, каждый шестой не способен читать на уровне, требующемся, чтобы справляться с простыми задачами повседневной жизни, такими как чтение расписания движения автобусов или меню». 12 июля «Гардиан» напечатала заметку, где говорилось, что исследование ЮНЕСКО показало, что 22% населения Великобритании неграмотны [8, с. 223]. Сведения такого рода регулярно появлялись на страницах «Гардиан», «Обсервер» и других изданий левой ориентации. Шум в прессе, то, что на Западе обычно называется «моральной паникой», привели к тому, что лейбористское правительство приняло меры – значительные средства (более 100 миллионов фунтов стерлингов в год) были направлены на улучшение навыков грамотности населения Великобритании. Это не может не радовать, но остаётся вопрос об обоснованности «моральной паники» вокруг проблем массовой грамотности. В своей статье Дж. Пэйн показывает социологическую недостоверность результатов исследования (в частности, не учитывались гендерный и возрастной аспекты) и делает вывод, с которым солидарны многие деятели образования: заявления, что каждый пятый взрослый житель Великобритании неграмотен, не соответствуют действительности.

Мы, однако, сосредоточимся на одном аспекте аргументации Пэйна. По его словам, в исследованиях речь шла не о грамотности вообще, но о так называемой «функциональной грамотности», однако в газетных статьях слово «функциональная», как правило, выпадало. И здесь Пэйн видит принципиальное непонимание. Идея «функциональной грамотности», т.е. грамотности, обеспечивающей нормальное функционирование в обществе, возникла в 1950-е годы. До этого исследователи трактовали «грамотность» и «неграмотность» как дихотомичные, абсолютные понятия. Люди либо умели читать и писать, либо не умели. Постепенно среди специалистов такой подход сменился более гибким, понимающим, что существуют разные уровни грамотности, а в разных обстоятельствах «грамотность» приобретает различные значения. В исследованиях, проводившихся в Великобритании в девяностых годах прошлого столетия, таких как «Обследование грамотности взрослых» (1996 г.), использовались методики, тестировавшие навыки грамотности в разных сферах: чтение художественной литературы, работа с документами, повседневная грамотность. В последнем случае тестировались навыки чтения газет, понимания объявлений, пользования расписанием автобусов и т. д. По результатам обследования информантов распределили на несколько (четыре или пять) уровней функциональной грамотности.

И вот здесь Пэйн высказывает принципиальную методологическую претензию к методике исследования: по его мнению, концепция функциональной грамотности основывается на индивидуальном опыте в различных социальных ситуациях, но в исследованиях измерение и отнесение к определенному уровню грамотности столь же жёстки и безапелляционны, как при измерении «абсолютной грамотности» [8, с. 228]. Иначе говоря, за точку отсчёта берутся нормативные представления, характерные для интеллигентных представителей среднего класса, к которым, очевидно, относятся сами организаторы исследований. Так, чтение серьёзной, «качественной» газеты – черта культуры среднего класса, основанной на представлении, что печатные издания – главный путь распространения информации в обществе. Однако, пишет Пэйн, «даже жадные любители новостей вроде меня самого частенько предпочитают смотреть новости по телевидению, чем читать серьёзную газету» [8, с.229]. Сходным образом нормативная грамотность трактует умение понимать расписание движения автобусов как ключевое умение для повседневной жизни, «но, подобно большинству городских жителей, я просто жду на остановке, когда придёт автобус, – кто всерьёз верит, что появление автобусов связано с вывешенным расписанием?». Другой тест связан с пониманием инструкций по приёму лекарств – «но мой врач всегда говорит мне, сколько и когда принимать, выписывая рецепт для аптеки». Наконец, «когда мне нужен водопроводчик, я обычно спрашиваю соседей и знакомых, не знают ли они надёжного мастера, а не изучаю „Желтые страницы“» [8, с. 229]. Вывод Пэйна вполне определёнен: «Приверженцы нормативной грамотности могут сами действовать в культуре печатного слова, но значительная часть остального общества находит иные пути устраивать свою повседневную жизнь» [там же].

Мысль Пэйна подтверждается результатами других исследований. Так, исследование касалось поведения пожилых китайских женщин, переселившихся в США [3]. Изучение английского оказалось для них непреодолимым препятствием и, казалось бы, жизнь этих женщин должна быть крайне ущербной. Однако исследование показало, что, используя различные техники (посредники-переводчики, язык жестов и др.), пожилые китаянки ведут активный и полноценный образ жизни.

Мы привели эти материалы, чтобы подчеркнуть главное, на наш взгляд, в сегодняшнем изучении грамотности: многомерное, сложное понимание грамотности как социокультурного феномена. Сегодня педагоги и социологи обсуждают новые виды проблем грамотности, распространившиеся в современном обществе. Много говорят о «нет-грамотности (aliteracy) – сознательном отказе использовать навыки грамотности. «Нет-грамотность» получила широкое распространение в США. Майкл Горман так описал подобных людей: «Они читают только то, что должны читать, но не больше, и если что-нибудь и пишут, то самое большее – эсэмэски» [цит. по: 1, с. 244]. Согласно одному остроумному определению, «нет-грамотность – это умение читать при отсутствии желания это делать». Другое часто обсуждаемое понятие – «функциональная грамотность». Она характеризуется как «умение читать и писать на уровне, который позволяет жить нормальной внешней жизнью, однако внутренняя жизнь обеднена». Многие выпускники школ в Соединенных Штатах стараются ограничиться минимальным образованием и жить в пределах лишь функциональной грамотности. Читать «для себя», «просто так» они не хотят. Функционально грамотный человек может прочитать знаки уличного движения или составить заявку на соискание работы, но ведь большинство работ требуют гораздо более развитой грамотности. Как отмечал тот же М.Горман, «есть миллионы американцев, которые могут читать объявления, но не могут прочитать книгу, разобраться в длинной газетной статье или написать убедительное письмо» [Цит. по: 1, с. 249].

Современные технологии принципиально изменили понимание грамотности, которую можно понимать в широком смысле – как умение пользоваться информацией. Финские исследователи отмечают: «Объём информации, требующийся сегодня для функционирования в обществе, резко вырос. Больше того, сам характер информации изменился, по крайней мере, к ней следует подходить с большей осторожностью, чем прежде. Всё труднее становится различить реальное и нереальное, информацию и дезинформацию. Конечно же, следует признать, что достоверность многих текстов, напечатанных в свое время на бумаге, также вызывает сомнения. Разница, однако, в том, что в Интернете распространять информацию, которая неправдива, одностороння или намеренно искажена, удивительно легко, особенно когда, как в большинстве случаев, между автором и опубликованным текстом нет традиционных «привратников», т.е. редакторов, отвечающих за публикуемые материалы» [2, c. 386]. Следствием такого положения стали изменившиеся требования к грамотности. «В сегодняшнем мире главные умения, необходимые для выживания, – это умения оценить найденную информацию и отличить релевантную от нерелевантной <…>. Сегодняшние требования к грамотности не ограничены базовой механической способностью читать, для функционирования в обществе требуется понимание пространных и разнообразных текстов и документов» [2, c. 386]. И далее авторы пишут: «В наши дни ключевое требование к грамотности – умение бегло просматривать (skim) огромные объёмы информации, полученной в результате поиска» [2, c. 387]. Стоит отметить, что глагол «skim» можно перевести и как «скользить», и как «снимать пенки». Смысл в данном случае понятен: нужно уметь просматривать большие объёмы текстов быстро, но выявляя важное и достоверное.

Многие средства массовой информации сегодня бросают вызов традиционному печатному формату распространения информации, предоставляя более оперативную информацию в сжатой форме, при этом распространяя её как фон повседневной жизни – в виде сводок или заголовков новостей бегущей строкой, например. Это создаёт у потребителей подобной информации фальшивый комфорт ложного чувства информированности, не требуя времени и усилий для обдумывания фактов и критического осмысления того, что столь удобно предоставляется. Поверхностные сводки и заголовки новостей – гораздо более быстрые и удобные источники информации сравнительно с теми усилиями, которые требуются при чтении. Таким образом, проблема, стоящая сегодня перед западным постиндустриальным обществом, может быть сформулирована так: как воспитать гражданина, способного критически осмыслять и оценивать полученную информацию? Гораздо распространеннее сегодня тип обывателя, пассивно воспринимающего «упакованную» информацию. Видимо, всё более важной социальной функцией библиотек станет поддержание культуры «старомодного», медленного чтения. Как видим, эта традиционная функция библиотек всё более приобретает черты гражданского воспитания.

Такова реальность, с которой сталкиваются образовательные учреждения и библиотеки. Задача библиотек в этих условиях выходит за пределы обычной помощи в нахождении нужных сведений. «Успешный поиск информации и непрерывное образование требуют особой грамотности, грамотности чтения для удовольствия, а не просто грамотности, которая отвечает потребностям в информации» [1, с. 245]. И далее: «Радость, открытия, энтузиазм и знание, которые приносит чтение, должны быть выпестованы в каждом читателе – или в потенциальном читателе. Индивидуальный опыт чтения, для работы или для удовольствия, улучшает читательские навыки и развивает самостоятельность, которая позволяет читателю приобретать знания и ценностные ориентации» [там же].

Как подчеркивает A. Банди: «Простое изобилие информации и технологии само по себе не создает более информированных граждан без сопутствующего осмысления и способности использовать информацию эффективно» [Цит. по: 11, с. 221]. Информационная грамотность – важный компонент этой повестки дня. Отсюда – предполагаемое изменение роли библиотекарей и информационных работников, переход от роли привратников – к гидам (от привратников – к наставникам). Библиотекари могут учить общим навыкам поиска информации, в то же время делая акцент на достоверность, точность и актуальность информации. Интернет-поисковики облегчают грубый поиск буквально миллионов информационных ресурсов, но, как правило, не могут помочь найти неизвестное, сделать открытие. Кэйт Виттенберг из Колумбийского университета обозначила проблему так: «Библиотеки позволяют людям формулировать вопросы в той же мере, в какой получать ответы… Кто будет это делать в виртуальном мире?» [Цит. по: 11, с. 221].

В связи с этим хочется привести еще высказывание Барбары Квинт, редактора журнала «Серчер», посвящённого проблемам поиска информации: «Со времени появления онлайнового мира в 1970-е годы я утверждала, что люди могут обойтись без библиотек, но они не могут обойтись без библиотекарей. Эта убеждённость не изменилась. Сегодня, когда всё больше людей получают доступ к информации онлайн и полагаются на эту информацию, они больше чем когда-либо нуждаются в профессионалах в области информации, отстаивающих их интересы» [10].

Однако проблема поиска нужной информации, проблема «функционирования в современном обществе» – лишь одна сторона дела. Как уже говорилось, в условиях повышенной интенсивности информационной среды усиливается потребность в чтении как таковом – не столько для получения информации, сколько для ощущения личностного роста, радости общения с другими людьми и просто «для удовольствия». В западной прессе отмечается феномен последних лет – рост числа читательских групп, собирающихся для чтения и обсуждения прочитанного. В начале XXI столетия в таких группах в Британии состояло свыше пятидесяти тысяч человек, а в США, возможно, в десять раз больше [12]. В Соединенных Штатах вехой стал 1996 год, когда Опра Уинфри, ведущая телевизионных ток-шоу, организовала свой «Книжный клуб Опры», который быстро стал одним из самых поразительных феноменов в истории коллективного чтения. Каждый месяц Опра выбирает одну книгу, и к тому времени, когда книга обсуждается на ток-шоу следующего месяца, пятьсот тысяч телезрителей прочитали по крайней мере часть книги. В Британии идея читательских групп получила стимул в 1997 году, когда Orange, в то время небольшая фирма по продаже мобильных телефонов, начала кампанию по продвижению книг и чтения. Год спустя газета «Мэйл он Санди» начала свою кампанию такого рода. Газета предложила читателям 5 тысяч стартовых подборок книг, которые быстро разошлись.

Немалую, а можно сказать и превалирующую, роль в этих процессах играют библиотеки. Группы обсуждения книг при библиотеках – традиционное явление в американских публичных библиотеках. Нередко раздаются голоса, что это скорее явление прошлого, что для современного читателя (если таковые вообще сохранятся) эти формы работы не представляют интереса. Однако опыт работы публичных библиотек США говорит об обратном [6]. На общенациональном уровне существует программа Американской Библиотечной Ассоциации «Давайте поговорим об этом» («Let,s Talk About It»). Программа продвигает обсуждения книг, начиная с 1982 года. Концепция «одна книга – один город» признана успешной во многих городах. Каждая книга, выбранная для обсуждения в определённом городе, должна открывать неизвестное, вызывать неоднозначную реакцию и приводить к дискуссиям, «изменяющим местное сообщество». Как заметила одна из библиотекарей-организаторов дискуссий, «когда выбираешь книги нон-фикшн, важно хорошо понимать ваше местное сообщество. Одни книги могут лучше подходить к более космополитичной среде, а другие скорее подойдут сельским сообществам».

Вместе с тем и на местном уровне программы обсуждений книг вполне процветают. В библиотеке графства Джонсон в штате Канзас работает программа «Коричневые пакеты и обсуждения книг: прочитали недавно какую-нибудь хорошую книгу?» (поясним, что в коричневых пакетах обычно приносят с собой еду на работу). Участники приносят с собой еду и за совместной трапезой обсуждают прочитанные недавно книги. Отметим, что в данном случае не требуется прочитать всем определённую книгу, выбранную для обсуждения, а каждый может говорить о книге, выбранной им самим. В библиотеке города Спрингфил (штат Иллинойс) группы обсуждения книг существуют более сорока лет. Как справедливо заметила по этому поводу библиотекарь, «всякая группа, которая встречается дважды в месяц более сорока лет, должна делать что-то правильное». В настоящее время при библиотеке действуют несколько групп обсуждения книг, в том числе – одна русскоязычная.

Что же приводит людей в группы обсуждения прочитанного? Как отмечает работник библиотеки, координирующая работу такой группы, «большинство из тех, кто решил к нам присоединиться, находятся в середине переходного периода в жизни: их семьи выросли, они недавно завершили свою долгую профессиональную карьеру, и они пытаются найти новое измерение в своей жизни, которое поможет им справиться с переменами и новыми вызовами» [6, с. 23]. Те, у кого раньше было мало времени для чтения, открывают разнообразие тем, авторов и жанров. Стимулирующий и поддерживающий групповой опыт, проявляющийся при обсуждении книг, очень важен для этих участников. И, разумеется, «используя разговор о книгах как стартовую точку, участники группы быстро начинали интересоваться друг другом и заботиться друг о друге, обмениваясь не только рекомендациями того или иного автора, но и практическими советами, контактами в социальных службах и т. д.» [там же].

Принципиально важно подчеркнуть, что говорить о гражданском обществе в данном случае следует не только тогда, когда речь идет об обсуждении книг нон-фикшн, посвящённых социально-политической тематике. Групповые обсуждения детективов или дамских романов результатом имеют появление сетей человеческого общения, возможность самореализации и преодоления одиночества. А это и есть путь к созданию гражданского общества. Снова процитирую одну из библиотекарей – организатора таких групп: «Это те ощущения, которые я хочу испытать, когда я обсуждаю книги. Я хочу иметь возможность посмотреть в глаза другого человека – и увидеть неподдельное волнение. Это то, без чего чтение для меня не полноценно. И это позволяет поддерживать пламя в общем костре» [6, р. 26].

Подчеркнём, в данном случае уместно говорить не просто об «опыте работы», а о расстановке приоритетов библиотечной деятельности. Нэнси Перл, на протяжении нескольких лет возглавлявшая Центр книги и чтения Публичной библиотеки Сиэттла, в интервью, данном журналу «Америкэн Лайбрэриз», говорит: «Библиотечное сообщество наконец-то уразумело, что задача библиотек, в особенности публичных библиотек, не просто обеспечить доступ к информации, но и помогать людям находить хорошие книги для чтения на досуге и для рекреационного обучения, знакомого сегодня многим. Я полагаю, что мы, наконец, видим, как маятник качнулся назад, так что две составляющие библиотечного обслуживания – предоставление информации, с одной стороны, и книги и мероприятия с другой – стали более сбалансированными. Объявив, что библиотеки решили сложить все яйца в одну корзину – информационную, мы обнаружили, что библиотеки стали играть все меньшую роль в жизни людей. С тех пор, как в библиотеках произошли радикальные перемены – появился интернет, библиотечные школы превратились в «информационные» школы – все внимание было направлено на технологии и на важную роль, которую они играют в библиотеках. Возможно, теперь нам стоит поразмышлять о важности книг и чтения в библиотечном мире» [9, с. 32]. И далее Н. Перл высказывает любопытное соображение: «Если вы проследите за тем, как часто библиотекаря просят создать сайт в Интернете и как часто его просят посоветовать для чтения хорошую книгу, вы убедитесь, что второе происходит во много раз чаще, чем первое. Однако библиотечных студентов обычно обучают первому, игнорируя второе» [9, с. 33].

Представители библиотечного сообщества отмечают свидетельства неугасающего интереса к чтению и среди молодёжи. Так, Нью-Йоркская публичная библиотека несколько лет назад открыла Центральную библиотеку для подростков (Teen Central) «со всеми возможными технологиями, которые обещают убить чтение». Но, как свидетельствовал год спустя сотрудник библиотеки, «постепенно подросткам надоели компьютеры, компакт-диски и DVD, и единственная вещь, которая им еще не надоела, это книги» [4].

Подводя итог, можно сказать, что в эпоху информационных технологий возрастает ценность того, что оказывается вне рамок технологий: нестандартной, «понимающей» экспертизы в работе с информацией, удовольствия от чтения хорошей книги, радости разговора о книгах с другими людьми. Возрастает поэтому и роль библиотек.
 

Литература
 

1. Agee J. Literacy, aliteracy and lifelong learning / J. Agee // New Library World. – 2005. – Vol. 106, № 1212. – P. 244–252.

2. Aro M. Riding the information highway – towards a new kind of learning / М.Aro, Е.Olkinuora // International Journal of lifelong education. – 2007. – Vol. 26, № 4. – P. 385–398.

3. Chu C.M. Literacy practices of linguistic minorities / С.Chu // Library Quarterly. 1999. – Vol. 69, № 2. – P. 339–359.

4. Fialkoff F. Is reading out? / F.Fialkoff // Library Journal. – 2004. – Vol. 112, № 13. Aug 15. – P. 8.

5. Grafton A. Future reading / А Grafton // New Yorker. – 2007. – Vol. 83, № 34. – Nov 5. – P. 50–54.

6. Hill N. Would you like fries with that? The changing face of library book discussions / N.Hill // Public Libraries. – 2007. – March/Apr. – P. 19–26.

7. Kaplan N. To read, responsibly / N.Kaplan // Public Library Quarterly. – 2008. – Vol. 27, № 3. – P. 193–201.

8. Payne G. Re-counting «illiteracy»: literacy skills in the sociology of social inequality / G.Payne // The British Journal of Sociology. – 2006. – Vol. 57, № 2. – P. 219–240.

9. Pearl N. Lust for reading / N.Pearl // American Libraries. – 2005. – Vol. 36, № 5. – P. 32–36.

10. Quint B. Will libraries vanish? / В.Quint // Information Today. – 2012. – Vol. 29, № 2. – P. 8.

11. Wallis J. Cyberspace, information literacy and the information society / J.Wallis // Library Review. – 2005. – Vol. 54, № 4. – P. 218–222.

12. Wordwombs / [editorial article] // Economist. – 2001. – Vol. 358, № 8212. – March 10. – P. 86.

 Вверх


главная библиотекам читателям мир библиотек infolook виртуальная справка читальный зал
новости библиоnet форум конкурсы биржа труда регистрация поиск по порталу


О портале | Карта портала | Почта: [email protected]

При полном или частичном использовании материалов
активная ссылка на портал LIBRARY.RU обязательна

 
Яндекс.Метрика
© АНО «Институт информационных инициатив»
© Российская государственная библиотека для молодежи