Гаральд МЮЛЛЕР

После шторма

---

© Перевод с немецкого Л. Бухова

Действующие лица:
Рут
Карл

Сцена 1.

Рут и Карл на пляже.

Рут. Да прыгай же снова.

Карл. Нет, это не имеет смысла.

Рут. Карл, там же наш ребенок!

Карл. Мне не перебраться через волны прибоя.

Рут. Ты еще видишь ее?

Карл. Нет.

Рут. Боже мой!

Карл. Нам вечно вот так не везет.

Пауза.

Рут. Сколько дерева, Карл, посмотри сколько дерева –

Карл. Что?

Рут. Сколько там плавает дерева. Палки. Доски. Бревна. Наверняка она за что-нибудь ухватилась.

Карл. Там нет никакого дерева, Рут.

Рут. Есть. Повсюду.

Карл. Да и девчушка слишком слаба, чтобы удержаться.

Рут. Она слаба? Совсем наоборот. Манни необыкновенно сильная. Для своих восьми лет – выше всякой нормы. Она поднимала по лестнице самокат. На самый верх. Совсем одна. До самой двери. На пятый этаж.

Карл. Рут, прими свои таблетки.

Рут. Карл, она тащила его по лестнице на самый верх. Правда, по всей высоченной лестнице. Вверх по лестнице, собственноручно. Тяжеленный самокат. Ей же всего восемь. Этот тяжеленный самокат. Совсем одна. На седьмой этаж.

Карл. Она поднималась по одной ступеньке. На, прими.

Рут. Нет!

Карл. И поднималась она медленно, совсем медленно.

Рут. Чтобы она поднималась медленно? Совсем наоборот. Как бешеная. Она неслась как бешеная. С этой неподъемной штукой в руках. С самокатом. С этим тяжеленным самокатом. На девятый этаж. И была такая счастливая. И совсем запыхавшаяся. И смеялась. Она смеялась, Карл.

Карл. Да нет же, по одной ступеньке.

Рут. Ты всегда должен все испортить, Карл.

Карл. И живем мы на третьем этаже, Рут. Если честно.

Рут. Как ты только можешь быть таким подлым?

Карл. Открой рот. Открой рот! (Дает Рут таблетки.)

Рут. И смеялась. И была такая счастливая.

Затемнение.

Сцена 2.

Рут спит, Карл смотрит на море в бинокль. Кружит вертолет.

Рут. Карл?

Карл. Да, Рут?

Рут. Сколько ты мне дал таблеток?

Карл. Четыре.

Рут. Четыре?

Карл. Так было нужно. Ты уже начинала бесноваться как ненормальная.

Рут. Все равно много – И долго я так отсутствовала?

Карл. Больше трех часов.

Рут. Целых три часа? (Осматривается.) И что здесь происходило?

Карл. Масса гостей. Такой несчастный случай со смертельным исходом чертовски быстро делает из тебя знаменитость. А погода опять разгулялась. Смотри, сколько облаков. Они, правда, и утром уже были. Когда мы шли от кемпинга через дюны.

Рут. Прекрати. Вы нашли Мануэлу?

Карл. Нет. Но то, что она утонула, объявлено официально.

Рут. Почему же они до сих пор ее не вытащили? Почему же, Карл, почему?

Карл. Полнейшая беспомощность. Сплошь бездари. Спасатели, называется. Да им себя самих не спасти. Просто взяли и прекратили поиски. Якобы, не увенчались успехом. Вот были бы у самих дети. Чтобы почувствовать, что это такое. Носятся там на своей паршивой моторке. Красуются, пижоны. Ну и типы. Думаешь, они хоть раз полезли в воду? Как же, жди. Не окунулись ни разу. Единственный, кто все время торчал в воде, был я. И вертолет наверху – тут я ничего не скажу. Те честно стараются. А эти, в моторке – да если на них понадеяться, считай, что пропал. А еще официально на работе числятся, подонки. Один я не вылезал из воды. На абсолютно добровольных началах.

Рут. Карл?

Карл. Что?

Рут. Пожалуйста, не надо.

Карл. Что не надо?

Рут. Ах, Карл, дорогой –
Пауза.
Иди сюда, Обними меня.

Карл. Что-то новенькое.

Рут. Глупый –
Карл неловко обнимает Рут.
(Тихо.) Карл, наше дитя –

Карл. Осторожно, Рут, только не заводись снова.

Рут. Ты же весь дрожишь.

Карл. Слишком долго пробыл в воде. И все бестолку. Что ж, может, так оно и лучше.

Рут. Карл!

Карл. Если представить себе как Манни сейчас выглядит –

Рут. О, Боже мой –

Пауза.

Карл. Ты такая тепленькая.

Рут (хочет надеть на него пуловер). Давай.

Карл. Я не это имел в виду.

Рут. Ты же простудишься насмерть.

Карл. Разве теперь это так уж важно?
Пауза.
(Затягивается погасшей сигаретой.) Плохо скрутил. Закорючка какая-то. (Оба смеются.)

Рут. Для твоей руки – высший класс.

Карл. Что ты имеешь в виду?

Рут. У тебя же недостает двух пальцев.

Карл. Я скоро поступлю на курсы мастеров.

Рут. Карл, милый, правда?

Карл. Вот тогда я расстанусь со станком. Ведь мастер преимущественно головой мастерит.

Рут. Как чудесно –

Пауза. Карл пытается скрутить новую сигарету, Рут делает это вместо него и прикуривает.

Карл. Смотрю, у нас новые нравы и обычаи зарождаются.

Рут (отдает ему сигарету). Тоже закорючка, только в другую сторону.

Карл. Просто на зависть мастерам. Фирма выражает благодарность.
Пауза.
(Курит.) Смазать тебе спину кремом?

Рут. Карл, моя спина смазана.

Карл. Но уже чертовски давно.

Рут. Ну, если тебе хочется.

Карл (смазывает). Ты уже прилично подкоптилась.

Рут. Сзади тоже?

Карл. Только до бикини.

Рут. Тут уж ничего не поделаешь.

Карл. Ты так считаешь?

Рут. Руки прочь.

Карл (повинуется, раздраженно). Вот так приезжаешь сюда, чтобы хоть немного расслабиться. По-настоящему делать, наконец, что захочется. По-настоящему провести, наконец, приличный отпуск. Хоть что-то, наконец, получить от жизни – (Включает кассетный магнитофон, звучит шлягер.) Проклятое море. Все загажено. Стопроцентное дерьмо. Зато настоящее.

Оба вслушиваются в сентиментальную мелодию.

Рут. Да, и вот мы снова одни. Как восемь лет назад.

Карл. Вообще-то, да. Пока не появилась Манни. По-настоящему желанный ребенок. Ведь так оно и есть, да? Было, как никак, радостное событие.

Рут. Но, Карл –

Карл. Чертовски радостное. Только что возилась в песке. С этой вот лопаткой.

Рут. Нет, с ведерком.

Карл. С ведерком и лопаткой.
Пауза.
Как-то раз они вытащили ребенка. Мальчик, лет пяти. Писали в каком-то журнале. Посреди зимы провалился под лед. Был мертв уже двадцать минут. Но реанимация помогла. Так тоже бывает.

Рут. Карл, дорогой –

Карл. Я же только рассказываю, что было напечатано.

Рут. Манни уже три часа как мертва.
Пауза.
Господи, неужели мы ничего не можем сделать.

Карл. Ждать.

Рут. Ждать –

Карл. Тут все выносит обратно на берег. Как сообщили эти типы, спасатели. Здесь практически ни от чего не избавишься.

Рут. Но, Карл!

Карл. Может, правда, придется и подождать. Возьми бумажный носовой платок.

Рут. Зачем?

Карл. Слезы вытереть.

Рут. Я не плачу.

Карл. Не плачешь?

Рут. Нет.

Карл. Но было бы лучше.

Рут. Что?

Карл. Тебе лучше как следует нареветься.

Рут. Карл, Карл, это бесчеловечно. Болтаешь и болтаешь. Ты, собственно, отдаешь себе отчет, что Мануэлы больше нет в живых?

Карл. А я... Ты же не представляешь насколько разбит сейчас я. Бесчувственный, как смерть. Разве это человечно?

Рут. Прошу тебя, Карл –

Карл. Мы должны поддерживать друг друга. Именно сейчас. Притом железно. Я пошлю тебя в санаторий после всей этой свистопляски.

Рут. Какой еще свистопляски?

Карл. Ну, перевозка и похороны, и все прочее –

Рут. Нет!

Карл. Имеешь возражения?

Рут. Карл, я никак не приду в себя, а ты –

Карл. У твоих таблеток пролонгированное действие.

Рут. Да нет же, такое чудовищное несчастье –

Карл. Ну хорошо, чудовищное несчастье –

Рут. Ты никогда не понимаешь меня.
Пауза.
Неужели мы ничего не можем сделать?

Карл. Смотреть. (Подает ей бинокль.)

Рут. Чего ты еще от меня хочешь?

Шум вертолета.

Карл. А эти все ищут, стараются. Дорогое удовольствие.

Рут. Прекрати.

Карл. Сколько горючего уже спалили, для "Таунуса" хватило бы на целых полгода.

Рут. Прекрати сейчас же.

Карл. Они ведь там большие специалисты, эти – наверху.

Рут (барабанит по пустой бочке). Прекрати сейчас же, прекрати, прекрати!

Карл. Больших денег стоит.

Рут. Прекрати.

Карл. Ты что, рехнулась или хочешь что-то сказать?
Пауза.
Ты хочешь что-то сказать, Рут?
Пауза.
Ответь же, ты хочешь что-то сказать?

Рут. У тебя длинный провод, Карл! Как всегда! Манни мертва! Тебе понятно!? Моя дочь Манни! Мертва! Мертва! Мертва! Мертва! Мертва!

Затемнение.

Сцена 3.

Карл с лопаткой возится в песке, Рут ходит взад и вперед вдоль кромки воды. Крики чаек, сначала одиночные, потом – целая стая.

Карл. Ничего еще не видно?

Рут. Ничего.

Карл. Все ты, с этой короткой стрижкой.

Рут. Так ей шло гораздо больше, Карл.

Карл. Зато теперь ее невозможно заметить. Ведь тело плавает под водой. Только голова –

Рут. Карл!
Пауза.
(Возбужденно, нервно.) Да, так ей действительно больше шло. И, прежде всего, это укрепляет волосы. Научно доказано. Чем чаще детей стригут, тем больше это способствует росту. Волосы становятся прочнее и красивее, одновременно. Лучше всего начинать как можно раньше. Тех, кого стригли еще в колыбели, ты наверняка сразу же заметишь на улице. У них длинные, густые волосы. Очень прочные. Не ломкие. Блестят, как шелк. Да, не ломкие, и шансы тогда повышаются. Я хочу сказать, что в особенности для нас, женщин, это важно. Волосы придают большую уверенность. Любой из вас сразу на это клюет. Моя бабушка просто не знала. Иначе она и меня бы стригла. Совсем коротко. До самых корней. Еще в колыбели. Тогда бы и у меня было больше шансов.

Карл. В самом деле?

Пауза.

Рут. О, Господи, я совсем не это имела в виду.

Карл. Почему же нет? Выкладывай начистоту, всю правду. Или то, что ты считаешь правдой.

Рут (указывает на бинокль). А откуда, собственно, у тебя эта штука?

Карл. Один тип из газеты. Тут же всучил мне. Угадай, сколько народу здесь было.

Рут. Откуда мне знать?

Карл. Попробуй угадать.

Рут. Двадцать.

Карл. Двадцать? По меньшей мере – семьдесят. Минимум. А, может, даже и сто.

Рут. Правда?

Карл. Да, запустили мы машину.

Рут. Я бы с радостью отказалась от этого. Прекрати.

Карл. Что?

Рут. Твое копание сводит меня с ума. Оставь в покое песок.

Карл. Опять эти твои нежности. Сидеть, уставившись на море, еще больше сводит с ума. Если она появится, мы и так увидим.

Копает.

Рут. Перестань копать.

Карл. Но почему?

Рут. Потому что я лечила нервы. Скоро я опять дойду до своей точки.

Карл (перестает копать). Ну как, я паинька, скажи?

Рут. А что это был за тип-из-газеты?

Карл. Очень милый человек. Я даже тебя сфотографировал для него.

Рут. Из какой газеты?

Карл. Какая-то захудалая местная газетенка.

Рут. Ах, так –

Карл. Мы и в наш прицеп сходили.

Рут. Зачем это?

Карл. Сфотографировать кроватку Манни.

Рут. Карл, как ты мог?

Карл. За бинокль.

Рут. Боже, но там же беспорядок.

Карл. Для тебя это типично.

Рут. У меня всего две руки.

Карл. И обе левые. Бабушка упала бы в обморок, если бы знала.

Пауза.

Рут. Я иногда просыпалась ночью. И тогда видела Манни в кроватке. Светлая головка и маленькие ручки. Она так мирно лежала возле меня. Карл, она была какая-то особенная!

Карл. Ну, да –

Рут. Разве нет?

Карл. Конечно, в ней что-то было. Да, она всегда была чертовски милая.

Рут. И умна. Очень умна.

Карл. Ну, насчет мозгов она всегда была в порядке.

Рут. Помнишь, когда дедушке повысили пенсию? Все в уме высчитала. С января, вместе с доплатой.

Карл. Но мы и вложили в нее немало. Одни балетные туфли – сто с лишним.

Рут. Карл, она была по-настоящему одаренная. Подлинный балетный талант. (Танцует несколько па тарантеллы.) Ее тарантелла – это был шлягер. О Боже, мое дитя.
Да-а-а –
Карл подбирает детскую одежду.
Карл, что ты делаешь с ее вещами?

Карл. Хочу собрать.

Рут. Оставь, пожалуйста, на месте.

Карл. Только не строй никаких иллюзий.

Рут. Если я сказала, что вещи Манни останутся на месте, они останутся на месте.

Карл. Зачем шмоткам валяться на песке? Все денег стоит.

Рут. Стыдись, Карл.
Пауза. Карл фотографирует детские вещи.
Нельзя было ребенка пускать в воду.

Карл. Конечно, нельзя. (Хочет сфотографировать Рут, показывает на ее прикрытие для носа.) Сними-ка эту штуку.

Рут. Почему?

Карл. Потому что – сейчас это выглядит как-то ненормально.

Рут. Ты находишь?

Карл. Выглядишь как мартышка.

Рут. А завтра я должна мозолить тебе глаза своим облезлым носом? Представляю твою кислую физиономию. У меня очень чувствительная кожа. Стоит носу облезть, потом это будет длиться до бесконечности. Ты знаешь о чем Манни спросила меня однажды, ей тогда как раз исполнилось три годика. – Мама, куда девается человек, когда умирает? – В землю, – ответила я. – Но ведь тогда в глаза попадет песок. – Детка, тогда люди уже ничего не чувствуют. – Ну, если так, то я хочу умереть, мама. Потому что ты все время ругаешься с папой. Так что оставь, пожалуйста, мой нос в покое. Я должна защищать его от солнца. Иначе нос совершенно облезет. Даже с кремом от загара-

Карл. Ну и чушь ты мелешь. Именно сейчас, когда мы ожидаем нашу малышку-глупышку. Песок в глаза, когда умрешь. Чего только не болтают дети. О собственной смерти. Они же ничего еще не соображают. Ну, сними эту штуку с носа. Ради Мануэлы, хорошо?

Рут. Нет. И уймись со своим фотографическим зудом.

Карл. Ну, как хочешь.

Пауза.

Рут. Да-а-а – , нельзя было пускать ее в воду.

Карл. Можно, если присматривать.

Рут. Что?

Карл. Сейчас бы пива холодного.

Рут вызывающе громко включает магнитофон, звучит шлягер.

Рут. Придется потерпеть. Самое позднее, до следующего прилива. (Ложится рядом с магнитофоном, закрывает глаза.)

Карл. Типично для Близнецов.

Рут. Что ты хочешь этим сказать?
Пауза.
Ах, ты еще и трус.

Карл. Только ради мира в семье.

Рут. Ты тоже сегодня утром спал здесь.

Карл. Разве я что-нибудь говорю?

Рут. Достаточно видеть твою физиономию.

Карл. Не всегда.

Рут. И эта бесконечная пьянка вчера ночью –

Карл. Тебя никто не заставляет пить вместе со всеми.

Рут. Я должна спать, а вы развлекаетесь. А потом мне любезно разрешают помыть посуду.

Карл. Зато с какой любовью я отнес тебя в кровать?

Рут. С огромной любовью. Ребенок за завтраком не знал куда деваться от смущения.

Карл. Она прекрасно себя вела.

Рут. Прекрасно! Тогда почему она сразу пошла в воду?

Карл. Я тебе не позволю всю вину вешать на меня.

Рут. Я тоже не позволю.
Пауза.
Ласкать жену можно было и по-другому. Но с твоим чувством такта –

Карл (кричит). Да, у меня есть чувство такта!

Рут. Господи, до чего мы так дойдем?

Карл. Рут, я же говорил всего лишь о Близнецах. Человек не может отвечать за свой знак зодиака.

Пауза.

Рут. И о чем же выспрашивал этот журналист?

Карл. Как она училась.

Рут. Что же ты ему сказал?

Карл. Чистую правду.

Рут. Карл, но ведь она осталась на второй год только потому, что я тогда как раз проходила обследование.

Карл. Ты придумываешь себе болезни, а виноват потом я.

Рут. Ничего себе – придумываешь: такой был жуткий период. Уколы и таблетки с утра до вечера. И все эти идиотские вопросы. А моя работа летит к чертям. – Вас заменит Хельга Зикорайт! Мир не видел подобной грязнухи. За кассой продуктового отдела! А дома ребенок остается на второй год.
Пауза.
Из магнитофона звучит сентиментальный шлягер, Карл обнимает Рут.

Карл. Только не вешать нос. У Манни действительно была светлая головка. Все эти ее чудесные шуточки и словечки: "На диване баба с дедой после сытного обеда. Деда громко пукает, баба его стукает".

Рут. Карл!

Карл. Этот тип записал все, что она говорила. Каждую фразу, сказанную ее детскими устами. Чтобы она не ушла беззвучно. Я хочу сказать – не так тихо и незаметно.
Пауза
А солнце жарит уже во всю.

Рут. Бикини я все равно не сниму.

Карл. А кто говорит о бикини?

Рут. Даже наоборот – нам бы следовало прилично одеться.

Карл. У тебя что, не все дома?

Рут. В семье траур –

Карл. Траур по Манни –

Рут. Да.

Карл. Черный костюм и лакировки, да?

Рут. Только то, что принято... А как я, собственно, лежала, когда ты снимал меня для того журналиста?

Карл. А что?

Рут. Будет заметно, что я сплю?

Карл. Ну, а если да?

Рут. Любая мать будет возмущена.

Карл. Мне бы твои заботы. (Смотрит на вещи Мануэлы, лежащие на песке.) И ребенок такой же безалаберный, как ты. Вместо того, чтобы приучать к аккуратности –

Рут. Может, ты попытаешься?

Карл. Теперь уже ничего не исправишь, Рут.

Рут. Она способный ребенок.

Карл. Думаю, тебе действительно надо будет повторить курс.

Рут. Как ты себе это представляешь?

Карл. Вполне серьезно.

Рут. А моя работа?

Карл. Незаменимых людей нет.

Рут. Да, в личной жизни нет незаменимых. Но не за моей кассой. Или ты предлагаешь снова посадить туда Хельгу Зикорайт с ее прыщами на физиономии?

Карл. Значит, тебе наплевать на лечение?

Рут. Могу себе представить какую мину состроил бы Бушке.

Карл. Да, некоторые живут только ради своего начальника отдела.

Рут. А другие ради своего завода даже позволяют рвать себя на куски.

Карл. Безумно смешно.

Рут. Да, безумно смешно. Ты же все успел: отключить установку, предупредить бригадира, стереть кровь с верстака и только тогда свалился без чувств. Строго по инструкции. Безумно смешно.

Карл. У нас бы любой так поступил.

Рут. Нет, любой вырвал бы кабель из розетки.

Карл. То есть, иными словами, навалил бы кучу дерьма. Ты хоть себе представляешь сколько стоит такая машина! Я пятнадцать лет на заводе и все делал как надо, и вкалывал –

Рут. Ну и что?

Карл. Думаешь, я собираюсь всем этим рисковать?

Рут. Зато твои пальцы были бы на месте.

Карл. Вы, бабы, ничего в этом не смыслите. А привыкнуть можно ко всему.

Рут. К сожалению –

Карл. Когда в кассе не хватило полсотни, ты тоже не спала ночами.

Рут. Пятьдесят марок – это пятьдесят марок.
Пауза.
Почему ты постоянно так меня мучаешь?

Карл. Что?

Рут. Карл, я тебе задала вопрос.

Карл. Идиотский вопрос.
Пауза.
Знаешь, Рут, есть люди, они как бы носят в себе счастье. В них есть что-то, дающее счастье окружающим. Знаешь, они постоянно как бы светятся.

Рут. В самом деле?

Карл. Например, Эльфи Вебер. Как она всегда сияет! И дает Веберу ощущение неизменного счастья.

Рут. Это, наверное, потому, что ее интересуют только аборты Фабиолы.

Карл. Неважно. Но он живет в каком-то счастливом состоянии. Рядом с Эльфи человек чувствует себя безумно приятно. Каждый. А она окончила всего лишь восемь классов.

Рут. И что дальше?

Карл. Ничего.

Рут. Но ты ведь хочешь что-то этим сказать?

Карл. Ну-у, что ты к таким не принадлежишь.

Рут. Вот как?

Карл. Знаешь, Рут, ты скорее относишься к тому типу женщин, которые должны непременно все испакостить. В них есть что-то безрадостное. Знаешь, они все делают скверно. И никогда не сияют. Потому что они практически всегда всем недовольны. Несмотря на твой аттестат зрелости, Рут.
Пауза.
Рут? Что с тобой? Скажи что-нибудь. Ты что, немая, дар речи потеряла? Сейчас же скажи что-нибудь. Иначе снова начнешь бесноваться. Я же знаю как это бывает. Ты не виновата. Хоть это и не слишком приятно. Я говорю сейчас совершенно объективно. Я же хочу только, чтобы ты вошла в норму. А то все время – как лунатик.
Пауза.
Открой же рот, наконец. Иначе будет поздно. Сейчас же скажи что-нибудь, Рут! Ты должна что-нибудь сказать!
Рут смеется, Карл бьет ее.

Рут. Хочешь моего картофельного салата?

Карл. Картофельного салата – ?

Рут. И пару сосисок.

Карл. Мою плоть и кровь пожирают рыбы, а я буду набивать себе брюхо картофельным салатом?

Рут. Мне показалось, ты хочешь, чтобы я вошла в норму. Мы завтракали уже очень давно.

Карл. Для картофельного салата наступит черед –

Рут. Когда?
Пауза.
Когда же, Карл?

Карл. По прибытии бренных останков.

Рут. Бренных останков –

Карл. Все, я сыт тобой по горло.

Крики чаек.

Рут. Ах, твари! Проклятые твари!

Карл. Да ты что, Рут!

Рут. Настоящие стервятники.

Карл. Чайки – стервятники?..

Рут. Смотри! Как они беспрестанно бьют клювом по воде. Они выклевывают глаза у мертвецов.

Карл. Причем тут чайки.

Рут бросается камнями в чаек.

Рут. Именно чайки.

Карл. Какая чушь.

Рут. Нет, правда, они – как коршуны. Особенно когда на них нападает эта неутолимая прожорливость. Прямо настоящие стервятники. Ты не смотри на их окраску. Не смотри, что они похожи на голубей – это подлая уловка. Проваливайте отсюда! Гадкие твари! Проваливайте! Попала, Карл! Я попала в нее!

Карл. Они наверное уже тебе выклевали глаза.

Рут. Но я почти попала. Рядом с крылом. Там у этих гадин самое чувствительное место. Ах, вы твари! Проклятые твари! (Убегает вслед за чайками.)

Карл срывает ленту с платьица Мануэлы. Потом зарывается лицом в ее одежду.

Карл. Малышка-глупышка с плюшевыми ушками... Какое подонство... Какое проклятое подонство! Чтобы такое стопроцентное подонство –

Затемнение.

Сцена 4.

Карл украдкой что-то пишет на полях газеты, Рут читает в школьной тетради.

Карл. Такая трагическая смерть изменяет все.

Рут. В каком смысле?

Карл. Я имею в виду – духовно. Но зато уж по-настоящему. Если переживаешь это всем сердцем. Прежней жизни приходит конец.

Рут. Ах, Карл, дорогой –

Карл. Для меня, во всяком случае, в будущем остаются только высшие ценности.

Рут. Так, так –

Карл. Да. Прежде всего куплю велосипед. От машины могу спокойно отказаться. Вебер, конечно, тут же заявит, что я тронулся. Ну и ладно, его дело. И телевизору тоже конец. Куда лучше по вечерам наслаждаться покоем. Кое-какая закуска и немного вина –

Рут. Ага –

Карл. Все это за мой счет. Рассматривать фотографии –

Рут. Те, что ты сделал здесь, на море.

Карл. Да.

Рут. Немного музыки, когда Манни уже в постели –

Карл. Почему нет?

Рут. Да ты просто –

Пауза.

Карл. Не обязательно же думать об этом постоянно. А ты все время думаешь об этом?

Рут. Да.
Пауза.
Что это ты там подсчитываешь?

Карл. Мое чисто личное дело. Погода бы не испортилась. Не то – одна капля, и я бегу в машину.

Рут. Я останусь.

Карл. Я только хотел сказать –
Пауза.
Тебе все еще снятся числа?

Рут. А что?

Карл. Ну, здесь такой бодрящий климат. Для твоих нервов, вообще-то, идеально.

Рут. Ты находишь?

Карл. Да. Лучше любого санатория.

Рут. А я уже как-то настроилась.

Карл. Вот как? У тебя это, однако, быстро получается.

Рут. Просто скажу Бушке, что перетрудилась.

Карл. После трех недель отпуска –

Рут. Но тогда тебе придется самому заботиться о себе и о ребенке.

Пауза.

Карл. Завяжи узелок. Чтобы не забывала – у тебя остался один я.

Рут. Ну вот, сам видишь в каком я состоянии.
Пауза. Доносится легкая музыка.
И еще этот праздник в кемпинге. Именно сейчас, когда мы такое переживаем.

Карл. Тебе сейчас лучше взять бумажный платок.

Рут. Не беспокойся, я держу себя в руках. Я не доставлю тебе неприятностей.

Карл. Иди ты, знаешь куда – (Насвистывает доносящуюся мелодию.)

Рут. Это так необходимо сейчас?

Карл. Не выходит из головы с того последнего заводского вечера.

Рут. Что у тебя не выходит из головы, я прекрасно знаю.

Карл. Еще бы. А вечер был классный.

Рут. Потому что Вебер все время пытался лапать меня?

Карл. Он же в шутку.

Рут. Есть места, где это перестает быть шуткой.

Карл. Рут, хозяева поставили угощение. Так, что дым коромыслом. Все за счет центральной дирекции. Достаточно было телекса из Нью-Йорка. На будущий год я получу часы с кукушкой. Пятнадцать лет стажа. (Пытается ущипнуть Рут.) Тогда я смогу делать ку-ку! Ку-ку! Ку-ку!

Рут. Прекрати, пожалуйста.

Карл. Но вокруг ни души.

Рут. А вертолет?

Карл. Всякий раз, когда у человека радость, тебе надо все испортить. А я, идиот, еще надеялся, что с такой как ты можно быть счастливым.

Рут. Все от тебя зависит. (Читает в тетради.)

Карл. Что там такое ужасно интересное.

Рут. Мое личное дело.

Карл. Как угодно.

Рут. Здесь записи Мануэлы на тему: "Что ты видишь вокруг себя на пляже".

Карл. И что же?

Рут. Оглянись вокруг.

Карл. И все правильно?

Рут (читает). Жестяные банки, пластиковые пакеты, железная проволока, бочки из-под смолы, бутылки от Кока-колы, картонные тарелки, потерянные туфли, небо –

Карл. Что?

Рут. Небо.

Карл. Где это написано?

Рут. Вот.

Карл. Это ничего не значит.
Пауза.
Небо –
Пауза.
Жаль, что она больше не с нами.

Рут. Господи, наш ребенок!

Хватает бинокль, но Карл отнимает его.

Карл. Ты же сказала, смотреть – ниже твоего достоинства.

Рут. "И что мы видим, если закрыть глаза" – это написано на другой странице.

Карл. Что за ерунда?

Рут. Тогда можно дальше не читать.

Карл. Ну, пожалуйста.
Рут рвет тетрадь.
А ведь ей иногда несладко приходилось с тобой.

Рут. Твоя обожаемая Эльфи наверняка не водит свою дочь Улли в балетную школу.

Карл. Вот именно. Одно мучение для ребенка.

Рут. Кто из нас больше мучил Манни, Карл –

Карл. Да? А когда она разрисовала стену? Ребенок просто разыгрался. За такое не запирают в подвал.

Рут. А кто избил ее так, что у нее носом шла кровь? Кто разбил ей лицо?

Карл. Потому что она хлопнула дверью. Как ненормальная.

Рут. Карл, ты же сам знаешь, что это был сквозняк.

Карл (кричит). Человек может ошибаться! Но то, что ты не отвела ее к глазному врачу –

Рут. А почему это, собственно, всегда я?

Карл. Потому что она никогда не могла сразу взять нужную вещь.

Рут. Но почему я?

Карл. Глазной врач – это женская работа. Когда на море волнение, надо чертовски хорошо видеть.

Рут. Прошу тебя – !

Карл. Да, Рут, так губят то, что дороже всего.

Рут. Ты ошибся адресом.

Карл. Но – должен же кто-то быть виноват! (Хочет уйти.)

Рут. Карл, ты куда?

Карл. Не знаю. В воду. Думаю, стоит сплавать еще раз ненадолго.

Рут. Это бессмысленно.

Карл. Я здесь дольше не вынесу. (Уходит.)

Рут читает записи КарлА на полях газеты, затем замечает, что на платье Мануэлы недостает ленты.

Рут. Боже всемилостивый, помоги нашей Манни. Боже всемилостивый, помоги нашей Манни. Помоги нашей Манни, Боже всемилостивый. Прошу тебя, Боже всемилостивый, помоги нашей Манни. Помоги нашей Манни, прошу тебя, Боже всемилостивый. Я – э-э-э. (Произносит без выражения, как пустые слова.) Я носила ее в своем теле, в муках произвела на свет, вскормила этой грудью – Боже всемилостивый, почему я не могу ощутить горе?
Карл возвращается, Рут позирует.
Боже всемилостивый, помоги нашей Манни!

Карл берет фотоаппарат.

Карл. Рут!

Рут оборачивается к нему, он фотографирует ее в позе молящейся.

Рут. Ты ведь насобирал уже достаточно воспоминаний.

Карл. Блаженны преследуемые, да?

Рут. Фу, Карл!

Карл (включает магнитофон). Только не питай никаких иллюзий. Она покинула нас безвозвратно. И называй ее – Мануэла. Чтобы Он знал, о ком идет речь, и не промахнулся.

Рут. Бог не может промахнуться.

Карл. Да? Почему же Он допустил, чтобы она погибла? Девчушка, восемь лет –
Пауза. Рут выключает магнитофон.
Приложить бы ему как следует этими здоровыми камнями.

Рут. Карл, прошу тебя! Это же богохульство.

Карл. Потому что от твоих молитв никакого толку.

Рут. Во что ты, собственно, веришь?

Карл. В твою задницу.

Рут. Стыдись, Карл.

Музыка, доносящаяся из кемпинга.

Карл. Как животные.

Рут. Вот как? Но ведь твоя потребность в трауре уже удовлетворена.

Карл. Ты что, совсем тронулась?

Рут. Я всего лишь просмотрела твой перечень убытков. (Берет газету.) Гроб обойдется дешевле, чем ты написал. Для Манни нужен совсем маленький.
Пауза.
Но ведь без "Таунуса" ты не будешь чувствовать себя полноценным мужчиной.

Карл. Рут, только ради твоего лечения.

Рут. Это и есть первый взнос за "Таунус".

Карл. Знаешь, Рут, у каждого бывают свои минуты слабости. И у меня тоже. Я не могу всегда оставаться железным. Но жизнь-то продолжается, Рут.

Рут. Вечно ты со своими дурацкими изречениями –

Карл. Так уж устроен мир. Возврат излишков подоходного налога за год тоже постепенно приближается. Правда, эти подонки не торопятся. Может в этот раз по почте пришлют. А когда приедем, будет уже лежать в почтовом ящике. Как ты думаешь?

Пауза.

Рут (иронически). И еще: стоимость перевозки тела можешь вычесть из налога.

Карл. Ну конечно же, жизнь продолжается!

Рут. Ах, Карл, ну как можно принимать тебя всерьез?

Карл. И еще как продолжается жизнь – еще как! Передай-ка мне сумку со жратвой.

Рут. Сам возьми.
Карл не может открыть банку с салатом искалеченной рукой.
Дай сюда. (Отвинчивает крышку банки, Карл ест.) А что ты сделал с ленточкой?

Карл. С какой ленточкой?

Рут. С ее платья?

Карл. Спрятал.

Рут. Зачем? – Карл, зачем?
Пауза. Приближается вертолет.
Карл, милый?

Карл (машет рукой вверх). Эти ребята не сдаются. Помаши им. Смотри, нам аквалангист помахал. (Фотографирует вертолет.)

Рут. Зачем ты взял ленточку?

Карл. Сам не знаю.

Рут. Но ведь ты что-то думал, когда брал.

Карл. Для "Таунуса". Привяжу изнутри на ветровое стекло. Приносит удачу.

Рут. Для "Таунуса", который ты вовсе не собираешься покупать.

Карл. Ну и что? – Есть еще салат?

Рут. Только для нее.

Карл. Хм –
Пауза.
Главное, долго ли приходится мучиться.

Рут. Мне – долго.

Карл. Когда тонут.

Рут. Что за жуткие мысли у тебя.

Карл. Мысли пошлиной не облагаются. Думаю, что конец наступает довольно быстро.

Рут. Пожалуйста, Карл –

Карл. Тот малыш, что провалился под лед. Знаешь, Рут, что он увидел, когда умер? А? – Нечто прекрасное. Угадай-ка.
Пауза.
Конечно, откуда ты можешь знать. Так вот: он видел рыб.

Рут. В самом деле?

Карл. Рыб. И очень много ярких камней. А потом появился большой черный мужчина.

Рут. Наступление беспамятства.

Карл. Я только пересказываю, с его слов. (Зажимает под мышкой банку с салатом для Мануэлы и на словах "в два счета" отвинчивает крышку здоровой рукой.) Во всяком случае – это происходит в два счета.

Рут. Неужели ты способен обидеть ребенка?

Карл. Считаешь, что я и теперь ее объедаю? (Ест.) Вечно ты из девчонки изображаешь ангела. – И Эльфи тоже это замечала.

Рут. Эльфи –

Карл. У нее есть чутье.

Рут. Вопрос только – к чему. Ну, а если даже и так?

Карл. Манни была далеко не идеальна.

Рут. О, Бог мой –

Карл. Да-а-а – Бог карает маленьких грешников первыми.

Рут. Да каких таких грехов мог ребенок натворить?

Карл. Отрывала лапки навозным жукам. Все по очереди. И потом целиком сжигала на спичке. (Ест.) Так вот, скоро я окончу курсы мастеров.

Рут. Опять?

Карл. На этот – раз вполне серьезно.

Рут. Серьезно... Пока-то ты начнешь взбираться по этой лестнице... Бездарь –

Карл. Слушай, ты, а ну-ка, повтори!

Рут. Карл, на эти курсы ты поступаешь уже много лет.

Карл. Но сейчас это не болтовня. Хочешь пари? Тогда мы запросто сможем поднять и "Таунус". (Ест.)
Справа налево проходит с песней группа детей.
Дети из кемпинга.

Рут. Пошли на прогулку.
Пауза. Пение детей.
Карл, они пошли на прогулку!

Карл. Да, Рут –
Пауза.
Чтобы взрослые могли свободно поразвлечься. Свиньи! (Ковыряет в салате.) Чего ты, собственно, наложила в него?

Рут. Огурцы, яйцо и майонез. А что?

Карл. Ужасно кисло. Просто невозможно. На вкус – это практически селедочный салат.

Рут. Маринованные огурцы обычно бывают довольно кислыми.

Карл. Пусть кислыми. Но не до такой степени.

Рут. Господи, ну бывает.

Карл. Но ведь не так безумно кисло!

Рут. Послушай, Карл, ты ведешь себя очень странно. Сначала ты буквально пальчики облизываешь, а теперь тебе вдруг стало невкусно.

Карл. Если теперь мне перестало быть вкусно, значит это действительно невкусно.
Пауза.
Там сплошной уксус.

Рут. Карл!

Карл. Уксус.

Рут. На что ты сейчас похож –

Карл. И это для детского желудка. Разве ты мать? Ты хуже мачехи.

Рут. Только не наступай на мое больное место.

Карл (бьет Рут). Мачеха! Мачеха! Мачеха! Мачеха!
Рут отбегает.
(Плачет.) Да, с водой в легких долго не подышишь.

Рут. Карл? Теперь мне хотелось бы лежать в земле.

Карл. Снова этой твой пьяный бред.

Атмосфера, создающая хрупкое настроение, например: легкий ветер и крик одинокой чайки.

Рут. Ведь она такая хрупкая –

Карл. Не надо верить всему, что пишут в газетах. Подойди сюда.

Рут. Зачем?

Карл. Не заставляй меня ждать.

Они сходятся.

Рут. Ты никогда не бил меня так сильно.

Карл. Такой уж здесь бодрящий климат. (Смеется.)

Рут. Но, Карл, что же тут смешного?

Карл. Это все Вебер, он по любому случаю вспоминает всякие дурацкие изречения.

Рут. Да?

Карл. Пообедал – подыми и бабенку обожми.

Рут. Ну так закури.

Карл. А ты мне скрутишь еще раз?

Рут. Нет.

Карл начинает скручивать сигарету. Затемнение.

Сцена 5.

Карл спит, Рут смотрит на море.

Рут. Карл? Карл! Послушай же, Карл! – Бог, мой, как ты можешь сейчас так крепко спать? (Трясет его.) Карл! Карл! Карл!

Карл (просыпается). Что? – Рут, да что случилось?

Рут. Наконец-то!

Карл. Чего?

Рут. Наш ребенок появился.

Карл. Наш ребенок появился?

Рут. Да, Манни.

Карл. Манни? А что с ней?

Рут. Манни мертва.

Карл. Мертва?

Рут. Утонула.

Карл. Не городи чушь. (Короткая пауза.) Ах вот как – да – ну и что?

Рут. Там что-то плавает.

Карл (не глядя на море). Где?

Рут. Там вдали, справа. Похоже на детскую головку! Плыви туда.

Карл. Но, возможно, это что-нибудь совсем другое.

Рут. Конечно, это может быть что-нибудь совсем другое.

Карл. Не горячись. Пусть подплывет поближе.

Рут. Господи, если бы я умела плавать!

Карл. При таком волнении это безнадежно. Думаю, что начинаются осенние шторма.

Включает магнитофон. Шлягер.

Рут. Разве кому-нибудь могло придти в голову брать отпуск в сентябре.

Карл. Что такое?

Рут. График отпусков пролежал у вас несколько недель. Почему ты так поздно записался.

Карл. Значит у меня были на то свои причины.

Рут. Просто сентябрь производит хорошее впечатление.

Карл. Ерунда, какое еще впечатление?

Рут. На этих – твоих шефов. Любой другой стремится отдохнуть в разгар лета.

Карл. В разгар лета тоже можно утонуть.

Рут. Утонуть в спокойном море –

Карл. А вот в горах, там подобная смерть практически исключается.

Рут. Тебе так необходимо без конца меня оскорблять?

Карл. Я-то хотел именно туда. Но ты, ты стремилась на море.

Рут. А если я плохо переношу высокогорный воздух?

Карл обнимает Рут.

Карл. Там мы были бы чертовски счастливы. Могли бы махать друг другу. С одной одинокой вершины на другую. А что мы с тобой потеряли здесь, на побережье? Рут! Разве только все наше счастье.

Рут. Ты, не переставая, болтаешь о счастье. А ты вообще-то знаешь, что это такое?

Карл. По крайней мере знаю, что положено по закону.

Рут. Положено по закону –

Карл. Так точно. Рождественская премия, надбавка за ребенка, отпуск и прочее –

Рут. Хорошенькое представление о счастье. Ничего удивительного, если знать дом, где ты вырос.

Карл. Только не трогай мой родительский дом. Вот где я был счастлив до бесконечности. Каждый вечер. Регулярно.

Рут. Хочешь сказать: каждый вечер набирался до краев.

Карл. Но был невероятно счастлив. Пока не заявилась ты, с твоим толстым брюхом. Последствия ночного загула. Здорово ты тогда сумела завести меня.

Рут. Ты больше не любишь Мануэлу.

Карл. Кто ее больше любит, пока что неизвестно.

Рут. А кто меня тогда в "Фольксвагене" чуть не изнасиловал?

Карл. "Фольксваген" у меня появился только спустя два года.

Рут. Ну, тогда это был тот старый "БМВ".

Карл. А ну-ка, покажи, как это было возможно в такой машине?

Рут. Даже в коляске мотоцикла есть масса возможностей.

Карл. Еще бы. Потому что тебе срочно захотелось замуж. Манни – это был чистой воды шантаж. Зачем мы только от нее не избавились.

Рут. Я пыталась. Сколько я тогда исходила. Как умоляла их сделать это. Думаешь, кто-нибудь растрогался? Они закатывали глаза от сочувствия и мололи что-то о жизни, которая достойна защиты. А ведь это всего лишь комочек слизи – не более того. Cначала произведите ребенка на свет, а там посмотрим. А что тогда смотреть? Если уж он появился, никто тебе не поможет. Тогда только одно остается – вскрыть себе вены. К тому же я была на пятом месяце и поезд уже ушел.

Пауза.

Карл. И ни разу не сказала мне ни слова.

Рут. Можно подумать, что тогда ты согласился бы меня взять.

Карл. Куда ты подевала бумажные платки?

Рут. Вот.

Карл. Тогда утри, наконец, слезы.

Пауза.

Рут. Карл, она же совсем ничего не видела в жизни.

Карл. Видела.

Рут. Что?

Карл. Твой дурацкий детский балет.

Рут. А ты? Карл, что дал ей ты?

Карл. Я?

Рут. Ты что ей дал?

Карл. Рут, я всего лишь маленький человек.

Рут. Вот именно. Рабочий с почасовой оплатой. И как мне могло такое в голову прийти. Сейчас ты снова поплывешь.

Карл. Знаешь, ребенок – это еще и дело привычки.

Рут. Как, как?

Карл. Ну, до некоторой степени.

Рут. Ты сейчас же отправишься искать наше маленькое солнышко.

Карл. Легко говорить. Но где?

Рут. Можешь не спешить возвращаться. Я буду здесь. Даже под проливным дождем.

Карл. Правда, Рут, ребенок – это дело привычки.

Рут (зло). И когда понесешь ребенка, осторожнее бери своей искалеченной рукой. Она так всегда царапает. У Манни моя нежная кожа.
Карл уходит.
(Бормочет про себя.) На диване баба с дедой после сытного обеда. Деда громко пукает, баба его стукает.

Карл возвращается с ящиком пустых бутылок из-под лимонада.

Карл. Твоя Манни.

Рут. Так, так.

Карл. Можно сдать. Пять марок. Стоимость посуды.

Рут. Карл –

Карл. Да, такие вот дела –

Рут. Ты вообще не входил в воду.

Карл. Что-то новенькое.

Рут. Твои плавки совершенно сухие.

Карл. Что еще прикажешь сделать с моей искалеченной рукой?

Рут. Трус, трус! Мой муж трус.

Карл. И что дальше?

Рут. Иметь такого отца – божья кара.

Пауза.

Карл. Ты так стоишь –

Рут. Как?

Карл. Так призывно, сексуально.

Рут. Надеюсь, мне еще можно стоять, как я хочу.

Карл. Но ты же не зря это делаешь.

Рут. Да ты ненормальный.

Карл. Я же не слепой.

Рут. Не прикасайся ко мне!

Карл. Такая тепленькая.

Рут. Пусти.

Пауза.

Карл. Ну?

Рут. Ах, Карл, милый, тебе всегда было нужно только это.

Карл. Не только, честно.

Рут. Только голый акт.

Карл. Клянусь – нет! Я бы сказал.

Ласкает ее.

Рут. Когда нет чувства, у меня ничего не получается. Где-то там, вдали, ее носят волны –

Карл. У тебя на животе не осталось практически ни следа после родов.

Рут. Вздувшуюся, как шар –

Карл. Такая фигура –

Рут. Немую. Холодную. Белую.

Карл. Ты опять разговорилась.

Рут. И ее маленькое личико – его носит там, далеко и разбивает о волноломы. Нет, я не позволю отнять у меня ребенка! Даже после смерти ее истязают!

Карл. Почему даже?

Рут. Посмотри сам!

Карл. Почему даже, Рут?

Рут. Что – почему даже?

Карл. Даже после смерти. Ты же сказала: даже после смерти ее истязают. Это ты обо мне?

Рут. Я говорю о волноломах. Посмотри же!

Карл. Рыболовный катер. И что?

Рут. Карл, ведь он переедет через нее. Крикни же! Крикни! Ты что, не можешь крикнуть?

Карл. Слишком далеко. И что? Что я должен кричать?

Рут. Алло, вы не видели тело? Маленькая девочка. Восьми лет. Похожа на меня, как две капли воды?

Карл. Рассчитываешь, что они тебя видят?

Рут. Все равно – кричи!

Карл. Поздно. К сожалению –

Рут. Кричи, Карл. Иначе я снова дойду до точки.

Карл. Алло, вы не видели тело? (Подчеркнуто указывая на Рут.) Похожа на нее, как две капли воды? (Тихо, про себя.) Маленькая девочка – всего восемь лет – Манни – Манни –

Рут. Мой муж ревет. Ты меня очень огорчаешь, Карл, очень –

Пауза.

Карл. Ты мне безумно нужна.

Рут. Как, как?

Карл. Помоги мне.

Рут. С какой же это стати?

Карл. Наша малышка-глупышка с плюшевыми ушками –

Рут. Если бы не она, я бы так не изменилась.

Карл. Что?

Рут. У меня были бы в порядке нервы.

Карл. Я пошлю тебя в санаторий. Честно.

Рут. В санаторий меня пошлет больничная страхкасса.

Карл. А в письменной форме они подтвердили? (Прижимается к Рут.)

Рут. Ну-ка, ну-ка, ну-ка –

Карл. Всего только чуть-чуть прильнуть к тебе. В ней было что-то такое милое, Рут, такое приятное –

Рут. Зря стараешься.

Пауза.

Карл. Вспомни о слове, данном пред алтарем.

Рут. Что еще скажешь, остряк?

Пауза.

Карл. Я мог бы кое-что для тебя профинансировать.

Рут. Скажи, Карл, ты что, хочешь купить меня?

Карл. Только из-за того, что твои молитвы нисколько не помогли. Те красные туфли у "Роланда." На высокой пробке. О которых ты так мечтала.

Рут. Бог мой, до чего же упорный мужик!

Карл. Может ты собираешься вечно скорбеть? – Пусть будет еще зимнее пальто.

Рут. Но почему именно сейчас?

Карл. Значит, в принципе ты не против? (Короткая пауза.) С меховым воротником, если угодно.

Рут. С каких это пор ты стал швыряться деньгами, Карл?

Карл. Имея тысячу сто чистыми можно не мелочиться.

Рут. Тысяча сто, я не ослышалась?

Карл. Со сверхурочными.

Рут. Вот это тебя и убивает. А что, собственно, потом имею от тебя я?

Пауза.

Карл. Ну так как?

Рут. Ты ничего не слышал?

Карл. Что?

Рут. Детский крик –

Карл. У тебя не все дома.

Пауза. Потом оба плачут.

Рут, ну не устраивай такой спектакль. Все равно она не была продолжателем рода.

Рут. А если вернется вертолет?

Карл. Пусть полюбуются нами при лунном свете.

Рут. Такой риск обойдется тебе еще в пару лодочек.

Карл. С тобой, действительно, можно по миру пойти.

Затемнение

Сцена 6.

Рут и Карл смотрят на море.

Рут. Смеркается.

Карл. Да, смеркается.

Рут. И что теперь?

Карл. Не имею представления.

Пауза.

Рут. Море –

Карл. Да-а-а –

Рут. Всегда навевает на меня печаль.

Карл. В ней было что-то ужасно милое –

Рут. Вообще-то, я имела в виду море.

Карл. Ах, так?

Рут. У меня такое чувство, будто оно всегда так шумит. Всегда и вечно.

Карл. Что-то новенькое.

Рут. Мое единственное утешение.

Карл. Хорошенькое утешение.

Рут. Не каждому дано это почувствовать.

Карл. Кривляка. (Одевается.)

Рут. Что случилось?

Карл. Холодный ветер. Он тоже дует всегда и вечно.

Рут. Ясно. Кому-то захотелось обрести независимость.

Карл. Я хочу, наконец, иметь снова мою собственную частную жизнь.

Рут. Ах, Карл, милый –

Карл. Прекрати это свое – ах, Карл, милый. Я все больше убеждаюсь, что ты для меня – немалая помеха.

Рут. Выражайся, пожалуйста, более конкретно.

Карл. Это чистейшая правда.
Пауза.
Вот Веберы – они добились гораздо большего. Их ссуда практически уже выплачена. Только у нас это тянется и тянется до бесконечности. Когда-то еще "Таунус" покатится по дороге и закончится волынка с вкладом на строительство. Зато и Эльфи помогает совсем по-другому. Не то, что моя жена – вечно только печаль и печаль.

Рут. Тогда иди и найди себе такую, как Эльфи. С этой ее фальшивой наивностью, Карл. Ведь ты теперь можешь чувствовать себя совершенно независимым. В особенности от Манни.

Карл. Она еще поднимает голос. Со своими пятьюстами без вычетов.

Рут. Зато я еще не потеряла шансов у других. Которые имеют на счету несколько больше.

Карл. Это те макаронники, что мусор вывозят, да? Собираешься в Риме пиццерию открыть.

Рут. Он зубной врач.

Карл. Уже сверлит?

Рут. Сверлит. К тому же необычайно красивыми руками.
Пауза.
В нем есть что-то теплое, мужественное –

Карл. Что-то теплое, мужественное есть и у меня. Не стоило так далеко ходить.

Рут. Я водила к нему Манни. Все из-за бабушки. Она давала ей слишком много сладкого. Несколько зубиков уже почернели. Ты обязательно должен все опошлить –

Карл. Ерунда! – Я же не знал.
Пауза.
Ты помнишь, как малышка в шесть лет –

Рут. Нет!

Карл. То есть как это ты не помнишь?

Пауза.

Рут. От тебя всегда исходит такой холод. Как же я тебя ненавижу!

Карл. Ну, уж это тебе даром не пройдет. Дай сюда свое кольцо.

Рут. И не подумаю.

Карл. Я платил за оба.

Слева проходят поющие дети.

Рут. Теперь они возвращаются с прогулки. Карл, они возвращаются с прогулки!

Карл. Верни мне мою собственность.

Пауза.

Рут. А ты, собственно, соблюдал осторожность, ну, тогда?

Карл. Рут, ты просто последняя дрянь. В такой момент задавать скотские вопросы.

Рут. Значит, ты не был осторожен.

Карл. Тайна фирмы.

Рут. Карл –

Карл. А если нет?

Рут. Тогда плохо.

Карл. Не мели чепуху!
Пауза.
Вечно из-за тебя оказываешься в дерьме! И вечно в одном и том же дерьме! Постоянно, вечно все не по тебе! Так, что я не получаю от жизни практически никакой радости! Я хочу, наконец, иметь мою свободу!

Рут. Ну, давай, Карл, ты бил меня сегодня всего два раза. Чего ты ждешь? Ведь мне это тоже доставило удовольствие.

Карл. Тогда пальто и туфли, естественно, отпадают.

Рут. Но –

Карл. Ты тоже что-то получила от любви.

Рут. Ну-у-у –

Карл. Собирай свое барахло. Нам надо идти.

Рут уходит вперед.

Рут. Тогда пошли.

Карл. Проверь, не осталось ли чего-нибудь. Все денег стоит.

Рут. Денег стоит –
Пауза. Чайка.
Мне бы тоже хотелось иметь крылья. И вот так, легко и невесомо – (Делает летательное движение.)

Карл. Стервятник!
Пауза.
Правда бывает порой невыносима. Вот бумажные платки.

Рут. Зачем?

Занавес.