Library.Ru {3.2} Отражения

главная библиотекам читателям мир библиотек infolook виртуальная справка читальный зал
новости библиоnet форум конкурсы биржа труда регистрация поиск по порталу


Мир библиотек Отражения Литература

 ЛИТЕРАТУРА

  Анри КУЛОНЖ. Шесть серых гусей

[отрывок]

Они прошли через садик настоятеля, спустились по лестнице и оказались в просторном читальном зале. Там не было ни одного монаха, как будто учение и размышление были неуместны в такое тревожное время. Солнечные зайчики весело бегали по столам и конторкам, и мириады пылинок медленно танцевали в воздухе, насыщенном запахами воска и венгерского дуба, покрывая шелковистой, нежной пудрой красно-коричневые с золотистым оттенком переплеты книг, придавая им одуряющий запах. Шлегель завороженно остановился на пороге. Под резными деревянными фронтонами книжных шкафов, наполненных знаниями, столетиями собиравшимися здесь, слабо поблескивал фриз с золотыми буквами.

– «Богословы», – начал читать вслух Шлегель, – «Философы», «Юрисконсульты», «Историки», «Поэты», «Математики», «Медики».

– Этим разделом я теперь пользуюсь чаще всего, – заметил отец Мауро. – У нас есть один брат, в прошлом врач, но у него много работы в городе, и если в его отсутствие здесь кому-то нужна помощь, я должен выпутываться сам, с помощью моих волшебных книг и лекарственных трав.

Шлегель покачал головой, прошел вперед, и вдруг что-то привлекло его внимание в больших, огороженных решеткой шкафах, образовывавших некое подобие алькова.

– А, вот и хроники… – воскликнул он, подходя ближе. – Я вижу, у вас такие же шкафы, как в библиотеке Оттобёрена. И вы сохранили футляры из ценных пород дерева, которые их когда-то защищали… Некоторые даже инкрустированы золотом и слоновой костью, – добавил он восхищенно. – В Германии хроники часто в более позднее время переплетались, что было большой ошибкой. А вот и знаменитая «Historia Langobardorum» («История лангобардов» (лат.)). Это тот экземпляр, что датируется девятым веком, я прав?

– Да, – ответил отец Мауро, – перед вами труд Павла Диакона, которого Карл Великий считал одним из самых замечательных людей своего времени. «История» была написана здесь, в старом скрипториуме. Кстати, именно в этой комнате, начиная с десятого века, переписывались произведения Цицерона, о которых мы недавно говорили, часть произведений Тацита, «Диалоги» Сенеки, а также труды Григория Великого, среди которых единственное известное жизнеописание нашего основателя.

Отец Мауро открыл обрамленную лепными украшениями дверь и пропустил Шлегеля вперед. Скрипториум сохранил атмосферу учености и уединения, а отделявшая его от библиотеки стена была так толста, что на торце висела небольшая гравюра. Полковник, от внимания которого не могла скрыться ни одна мелочь, внимательно рассмотрел и ее. На гравюре были изображены святой Бенедикт и святая Схоластика под чернильно-синим небом, которое рассекали вспышки молний, на фоне уединенного скита под сенью деревьев. Борода святого и покрывало святой развевались от порывов резкого ветра.

– Мне показалось, вы особо почитаете эту святую, – сказал Шлегель, повернувшись к отцу Мауро.

– Как вам известно, они были братом и сестрой и происходили из семьи римских патрициев. Но он не разрешал ей приближаться к созданной им мужской общине, а она, как мне кажется, очень страдала от своего одиночества. Однажды, когда святой Бенедикт навещал ее в ее уединении, что он делал два раза в год, святая Схоластика, охваченная какой-то непонятной тревогой, умоляла его остаться. Но он отказывался, и Господь ниспослал ужасную грозу, которая здесь и изображена, вынудившую его остаться.

Старик еще больше ссутулился и вернулся в читальный зал.

– Именно этот приступ слабости делает ее для меня такой живой и так глубоко трогает.

– Кажется, Господь тоже не остался к этому равнодушным, – заключил Шлегель.

– Во всяком случае, она приобрела преданного почитателя: вот уже шестьдесят лет подряд я приношу цветы к подножию ее статуи и читаю вслух: «Columba mea, veni, coronaberis» – «Прииди, моя голубица, и ты будешь увенчана».

Он смотрел в пол, словно признавался в тайной и постыдной страсти.

– Ну что ж, я надеюсь, что гроза, которую она вызвала тогда… Вы понимаете, что я хочу сказать…

– Я уверен, полковник… Она сумеет отвратить беду от наших древних стен.

Шлегель вздохнул. В молчании они сделали несколько шагов по просторному залу.

– Не поймите превратно все то, что отец аббат, отец приор и я сам говорили вам только что… – нарушил молчание отец Мауро. – Истинная причина нашего отказа состоит в том, что мы не хотим, чтобы брат и сестра покидали это святое место.

– Надеюсь, они подсказали вам правильное решение и вы не будете сожалеть, что отказались от моего предложения, – буркнул полковник. – А вот и мой дорогой Овидий, – сказал он, остановившись перед разделом «Поэты». – Какие прекрасные элегии он писал, не правда ли? Я так и не смог понять, за что император Август сослал его к скифам.

– Наверняка существовал какой-то заговор, – предположил отец Мауро.

– Какое отчаяние звучало тогда в его голосе… Ого, у вас есть болонское издание тысяча четыреста семьдесят первого года!

– У нас есть и венецианское издание тысяча пятьсот третьего. Я думаю, оно удобнее для пользования.

Шлегель легко взобрался на табурет и перелистал небольшой томик.

– Чтобы покончить с нашим небольшим ученым спором, моя последняя цитата действительно из третьей песни «Тристий». Вот, прочтите, – сказал он, показав на нужный отрывок.

Отец Мауро проверил.

– Вы правы, – согласился он.

Когда том занял свое место на полке, монах внимательно посмотрел на офицера:

– Мои поздравления, полковник. Я изменил свое мнение о вас: вы человек книжный и знающий, такой человек не может быть плохим. Но вам придется когда-нибудь объяснить мне, что случилось с великой Германией, страной Канта, Гете и святого Ульриха.

– Вряд ли я смогу это сделать, – прошептал Шлегель. – Столько сомнений, столько… А вот и отцы Церкви, – произнес он с деланным восторгом, явно радуясь возможности сменить тему разговора. – «Origenis opera exegetica» («Труды по экзегетике Оригена» (лат.)).

– Оригена все же нельзя причислить к отцам Церкви, – уточнил отец Мауро. – Ему не хватает добродетели святости и правоверия.

Шлегель не слушал. Он склонился над тяжелыми фолиантами.

– Руанское издание, не правда ли? Издание Деларю появилось позднее, но в нем нет примечаний, если я правильно помню.

Отец Мауро, опершись на свою палку, недоверчиво рассматривал собеседника.

– Это не моя заслуга, – ответил Шлегель на немой вопрос монаха. – Эти четыре фолианта стояли в кабинете моего дяди, профессора истории в Мюнхене. Я допускаю, что издание, которым пользовался он, было более поздним… А вот и труды отцов, наделенных всеми возможными добродетелями: Василия Великого, святого Амвросия…

Он пошел вдоль полок. Упоминание о святом Амвросии, кажется, успокоило старика и подозрительность, с которой отец Мауро относился к своему гостю, окончательно улетучилась.


главная библиотекам читателям мир библиотек infolook виртуальная справка читальный зал
новости библиоnet форум конкурсы биржа труда регистрация поиск по порталу


О портале | Карта портала | Почта: [email protected]

При полном или частичном использовании материалов
активная ссылка на портал LIBRARY.RU обязательна

 
Яндекс.Метрика
© АНО «Институт информационных инициатив»
© Российская государственная библиотека для молодежи