Library.Ru {3.2} Отражения

главная библиотекам читателям мир библиотек infolook виртуальная справка читальный зал
новости библиоnet форум конкурсы биржа труда регистрация поиск по порталу


Мир библиотек Отражения Мнения

М.Ю. Матвеев
Книжные люди в русской литературе ХХ века

[ Библиотечное дело. – 2003. – № 10 – С. 36–39 ]

     Как представлены библиотеки, библиотекари, а также библиофилы в русской художественной литературе ХХ века – мы попробуем рассмотреть в настоящей и ряде последующих статей. Говоря о данной теме, прежде всего следует отметить то, что она очень редко попадала в поле зрения отечественных библиотекарей и библиотековедов (1–6). Между тем преуменьшать ее значимость ни в коем случае нельзя.
     О.А. Калегина отмечает, что «на престиж существенно влияют стереотипы библиотечной профессии, формирующиеся у людей на основе художественных образов, представленных в различных видах искусства, особенно в литературе и кинематографе. Библиотекарь может быть представлен нашими авторами и положительной, и отрицательной личностью, но, как правило, в чем-то ущербной: проблемы в личной жизни, неудавшаяся карьера приводят их в библиотеку. Высокие чувства – духовность, служение людям, самоограничение – рассматриваются как чудачество или полный альтруизм. Все это в совокупности с недостаточной экономической поддержкой библиотек со стороны государства приводит к низкой оценке профессии у людей, реально не представляющих всю сложность и значимость библиотечного труда» (4). Аналогичного мнения придерживается и С.А. Бражникова: «Судьба библиотекаря – смотреть в книгу! <…> Такая жизнь сформировала определенный образ. Прекрасный образ в наших собственных глазах! Но как показывают примеры из художественной литературы – весьма неадекватный в глазах писателей, журналистов, то есть тех, кто озвучивает и одновременно предопределяет общественное мнение» (1).
     Рассматривая данную тему, можно использовать четыре основных подхода:
     – жанровый (в зависимости от жанра литературы);
     – хронологический (в зависимости от времени появления того или иного произведения);
     – типологический (поиск общих закономерностей в изображении библиотек и библиотекарей у разных авторов);
     – анализ содержания тех или иных произведений (контент-анализ) в сочетании с элементами литературоведческого анализа (какова роль библиотекаря, является ли он положительным или отрицательным героем, какова позиция писателя, зачем в том или ином произведении присутствует библиотека, в каких смысловых значениях она упоминается и т. д.).
     На наш взгляд, лучше всего использовать сразу несколько подходов, поскольку ни один из них в отдельности не дает полной картины. И действительно, любое крупное произведение выходит за «рамки» своего времени, поиск общих черт (равно как и анализ содержания отдельных произведений) сводится к перечислению ряда стереотипных (и, увы, далеко не всегда привлекательных) описаний. Библиотекарь в качестве положительного героя не обязательно показывается как профессионал своего дела, а заметки от имени самого автора, равно как и подробные описания библиотек, встречаются не в каждом произведении.
     В настоящей статье мы используем все эти подходы, за исключением жанрового, связано это с тем, что в данном случае внимание уделяется преимущественно «серьезной» художественной литературе.
     Хронологически интересующую нас литературу можно условно разделить на пять периодов: 1900–1917 гг.; 1920–1930-е; 1940–1950-е; 1960–1980-е; 1990-е гг.
     До революции образ библиотеки в художественной литературе был достаточно разноплановым. Так, в рассказе И.А. Бунина «Грамматика любви» очень поэтично описывается библиотека помещика Хвощинского (проезжающий мимо имения Ивлев находит самый верный предлог, чтобы туда попасть: он делает вид, что собирается купить книги) (15). Весьма позитивно описывается и деятельность бесплатных народных библиотек Вятского земства у Н.К. Михайловского (21).
     Однако наиболее заметный пример из дореволюционной литературы отнюдь не положителен – это рассказ И. Бабеля «Публичная библиотека» (1916). В нем описывается, как «прикоснувшиеся к книге» (т.е. к «отражению жизни») библиотекари Императорской Публичной библиотеки сами сделались «отражением живых, настоящих людей»: «Даже служители в раздевальной загадочно тихи, исполнены созерцательного спокойствия, не брюнеты и не блондины, а так – нечто среднее. Дома они, может быть, под воскресенье пьют денатурат и долго бьют жену, но в библиотеке характер их не шумлив, неприметен и завуалированно-сумрачен. <…> В читальном зале – служащие повыше: библиотекари. Одни из них – «замечательные» – обладают каким-нибудь ярко выраженным физическим недостатком: у этого пальцы скрючены, у того съехала набок голова и так и осталась. Они плохо одеты, тощи до крайности. Похоже на то, что фанатически ими владеет какая-то мысль, миру неизвестная. <…> у библиотекарей «незамечательных» – начинающаяся нежная лысина, серые чистые костюмы, корректность во взорах и тягостная медлительность в движениях. Они постоянно что-то жуют и двигают челюстями, хотя ничего у них во рту нет, говорят привычным шепотом; вообще, испорчены книгой, тем, что нельзя сочно зевнуть» (9).
     Не лучшим образом описываются в данном рассказе и посетители библиотеки. Это постоянные читатели «с признаками безумия», «провинциальные юноши» с горящими глазами, скучающие военные и читающие евреи – «неизменная принадлежность каждой публичной библиотеки в Российской империи» (9).
     В 1920–1930-е гг. до некоторой степени сохраняются дореволюционные «традиции» изображения библиотек и библиотекарей, и одновременно появляется тип нового, «социалистического» библиотекаря. В частности, проблемы организации личной библиотеки писателя затрагиваются в романе К.К. Вагинова «Труды и дни Свистонова» (его главный герой склоняется к тому, что книги в личной библиотеке должны располагаться не по разделам, формату, хронологии или редкости изданий, а по степени востребованности тем или иным человеком) (16).
     Довольно много страниц посвящено библиотекам в романе В.А. Каверина «Скандалист, или Вечера на Васильевском острове», причем в их описаниях присутствуют многие характерные для художественной литературы стереотипы. Так, личная библиотека одного из персонажей романа – Драгоманова – описывается следующим образом: «Острая морда выглянула из-под груды книг, сваленных на подоконник. Серый моток, сплющиваясь, выползал из-под японо-русского словаря. Между словарем и толстым томом «Известий Академии наук» был туннель. Упираясь лапками в подоконник, волоча живот, крыса вылезла в мир» (18). Другому персонажу, профессору Ложкину, случайно запертому на ночь в Ленинградском университете, мерещатся призраки в университетской библиотеке, а его неожиданное появление в читальном зале Публички после длительного отсутствия, когда все коллеги-профессора уже считали его погибшим, выглядит и вовсе комично: «ученый люд» вздрагивает и украдкой начинает креститься (за исключением «известного скептика» академика Вязова, который «не считал возможным, чтобы привидение могло явиться для научных занятий в рукописное отделение Публичной библиотеки») (18).
     Весьма своеобразно описывается и сама Публичка: «Легки, как в театре, лестницы Публичной библиотеки. Крестообразны, как в монастыре, своды ее плафонов. Здесь ветхо-угрюмые фолианты в переплетах из дубовых досок. <…> Здесь сжатые металлическими застежками рукописи задыхаются за стеклами, в ясеневых шкафах, наблюдая медленную смену своих хранителей. <…> Выцветают буквы, желтеет бумага. И на архитраве, над капителями колонн помещена надпись, заимствованная из устава монастырских библиотек: «Не производите никакого шума, не возвышайте голоса здесь, где говорят мертвые». Здесь люди ходят тихой поступью, люди, которые относятся к книгам, как к равным. Они приходят молодыми, уходят стариками» (18).
     В целом В. Каверин изображает библиотеку примерно так же, как и И. Бабель: это место, оторванное от окружающего мира, где никогда ничего не меняется. В этом отношении характерен образ хранителя Рукописного отделения – «горбатого на одно плечо старика»: поскольку «его отец и дед были хранителями Рукописного отделения, что ему в конце концов до Русской революции или Версальского мира» (18).
     Причудливый мир библиофилов дореволюционной России предстает на страницах романа М. Чернокова «Книжники». В нем подробно и колоритно описаны и «сумрачные петербургские лавки антикваров», и сами книжники, всецело предавшиеся своей всепоглощающей страсти. При этом за помощь в разыскании книг они готовы вытерпеть какое угодно прозвище – «алхимики, пустосвяты, пыльная чудь» и т.п. (24). В мире книжников – своя философия и свои приметы. Как говорит один из персонажей романа, Андрей Семенович Хапутин, «всякое собрание тоже бывает счастливым и несчастливым. Скажем, Альдины без Петрарки хоть не бери – пропадешь; Эльзевиры – без Рабле. Из французских восемнадцатого века самая счастливая книга «Лафонтен» с рисунками Эйзена. Но больше несчастливых» (24).
     Между тем само описание книжников достаточно карикатурно: все они носят огромные бороды, напоминают то ли хищных птиц, то ли средневековых магов в причудливых одеяниях и за пределами своих заставленных книгами квартир и лавок практически незаметны. Неоднороден и противоречив и сам их мир: «Приобрести интересную библиотеку – мечта каждого книжника. Тут и нажива, и слава, любование, шум, задор, почет от собирателей-толстосумов. Но разве мало есть <…> «чужих» людей, не книжников, а спекулянтов: для таких людей книга просто товар, и на нем можно наживать деньги, искусственно создавать редкости» (24).
     В целом «Книжники» М. Чернокова – одно из очень редких в отечественной литературе произведений, полностью посвященных библиофильской тематике, и в последующие десятилетия ничего подобного уже не печаталось (в качестве исключения можно назвать недавно появившийся роман И. Шерина «Слезы вещей»).
     Библиотеки упоминаются и в произведениях М.А. Булгакова. Так, в фельетоне «Сколько Брокгауза может вынести организм?» сатирически описывается «лентяй-библиотекарь» из провинциального городка, весьма своеобразно трактующий понятие «руководство чтением»: «Один молодой рабочий, упорный человек, мечтающий об университете, отравлял библиотекарю существование, спрашивая у него советов о том, что ему читать. Библиотечная крыса, чтобы отвязаться, заявила, что сведения «обо всем решительно» имеются в словаре Брокгауза. Тогда рабочий начал читать Брокгауза. С первой буквы А. Изумительно было то, что он дошел до пятой книги (Банки–Бергер). Правда, уже со второго тома слесарь стал мало есть, как-то осунулся и сделался рассеянным. Он со вздохом, меняя прочитанную книгу на новую, спрашивал у культотделовской грымзы, засевшей в пыльных книжных баррикадах, «много ли осталось?». В пятой книге с ним стали происходить странные вещи. Так, среди бела дня он увидал на улице, у входа в мастерские, Банна-Абуль-Аббас-Ахмед-ибн-Могаммед-Отман-ибн-аля, знаменитого арабского математика в белой чалме» (14). И не миновать бы бедному рабочему полного помешательства, если бы ему не встретился местный журналист, велевший немедленно прекратить подобное «образование». Реакция журналиста на происходящее была весьма показательной: он «написал о библиотекаре фельетон, в котором, не выходя из пределов той же пятой книги, обругал его Безголовым моллюском и Барсучьей шкурой» (14).
     В «Белой гвардии» книги есть у многих персонажей. Но традиционная «книжная мудрость» (за редкими исключениями вроде поэта Рысакова) уже не может утешить человека, ибо в происходящих кровавых событиях знания бесполезны, «ум человека слаб», а «мудр только звериный инстинкт» (13).
     Еще более трагична ситуация в «Мастере и Маргарите», в той сцене, где Воланд располагается на крыше ГБЛ им. В.И. Ленина и изгоняет оттуда Левия Матвея (в одной из ранних редакций романа Коровьев с Бегемотом проходят по залам библиотеки, приводя в ужас библиотекарш, но порядок не нарушают и на выходе даже сдают читательские листки как примерные читатели) (12). В целом пребывание Воланда на крыше библиотеки можно понимать и как наглядное подтверждение библейской истины, гласящей, что знания умножают мировую скорбь, и как интерпретацию мысли И. Гете, что заблуждения хранятся в библиотеках, а истина живет в человеческом духе.
     Библиотеки в годы Великой Отечественной войны – особая тема. В произведениях, написанных в годы войны или после ее окончания, содержится, пожалуй, наиболее положительный образ библиотеки из всей отечественной литературы (сюда относятся и те книги, которые выходили в 1950–1960-е гг., но касались военной тематики). Как правило, это небольшие очерки или рассказы. Например, очерк Н.С. Тихонова «Бесстрашные книголюбы» про лейтенанта, собиравшего книги под огнем немцев в развалинах Петергофа (23) и рассказ В.Г. Лидина «Книга бессмертна» про заведующую районной библиотекой, сумевшую сохранить в условиях оккупации немалую часть библиотечного фонда (она переклеивала на книги титульные листы со старых учебников и тем самым спасла их от уничтожения) (19).
     В рассказе Л.И. Борисова «Блокада» затрагивается трагическая тема блокады Ленинграда, и в том числе – судьба личных книжных собраний в осажденном городе. Автор отмечает, что настоящему библиофилу, даже если бы у него и был килограмм крупы, стыдно было бы покупать за эти «деньги» целую философскую библиотеку, поскольку это – «цинический случай» (11).
     Глазами детей военной поры библиотека показана в повести А.А. Лиханова «Детская библиотека». Они воспринимают ее и как критерий «взрослости» («человек, который посещает библиотеку, – самостоятельный человек»), и как убежище (по сравнению с «дворами, заполненными шпаной»), и как своеобразный храм с «благоговейной тишиной, настоянной на сладковатом запахе старых книг». Достаточно интересен и образ библиотекаря – Татьяны Львовны, бывшей балерины Мариинского театра, которая сумела приобщить ребят к произведениям русской литературы и помогла им понять поэзию А.С. Пушкина. «Таинственной и величавой» предстает она перед главными героями рассказа во время чтения стихов, души ребят замирают от восторга. Но в то же время они отмечают и другое: закончив чтение, Татьяна Львовна неизбежно превращается «в обыкновенную, похожую на ворону с голой шеей, библиотекаршу» (20).
     Яркий образ библиотеки представлен в рассказе И.А. Багмута «Драгоценное издание», где описывается бой в развалинах одной из областных библиотек. В разгар сражения один из бойцов неожиданно вспоминает как нечто недостижимо-далекое обычную библиотечную тишину: «в его воображении всплыл роскошный вестибюль библиотеки и та особая, уютная тишина читального зала, когда слышен только тихий шелест переворачиваемых страниц» (10). Библиотека, потерявшая около 2 млн томов, была открыта на следующий же день после освобождения города. Одну из уцелевших книг, взятую главным героем в свою часть под честное слово, вернул в библиотеку его товарищ, поскольку тот «погиб при исполнении боевого задания».
     Среди произведений, связанных с военной тематикой и содержащих положительный образ библиотекаря, следует также назвать «В родном городе» В.П. Некрасова (22) и «Я люблю тебя, жизнь» В.А. Ильина (17).
     Помимо военной тематики в художественной литературе 1950-х нередко описывалось и участие библиотекаря в восстановлении народного хозяйства, хотя подчас и довольно-таки идеализированным образом как, например, в романе С.П. Бабаевского «Свет над землей» (8) или в рассказе С.П. Антонова «Библиотекарша» (7).
     В 1960-е гг. в отечественной литературе наметилась тенденция к созданию стереотипных изображений библиотек и библиотекарей. Об этом – в продолжении данной статьи.
 

     Литература

1. Бражникова С.А. Образ библиотекаря в литературных произведениях
2. Галкина Н. Люди высокого призвания: Образ библиотекаря в советской литературе: (Обзор) // Клуб и худож. самодеятельность. – 1970. – № 12. – С. 30–31.
3. Душа дела: Писатели о библ. труде/ Вступ. ст. В. Кочетова. – М., 1987. – 318 с., ил.
4. Калегина О.А. Имидж библиотеки // www.kitaphane.ru
5. Первоушина Л. Образ библиотекаря в художественной литературе: (Обзор, 1955–1965) // Библиотекарь. – 1966. – № 9. – С. 42–46.
6. Равинский Д.К. Ловушка для интеллигента: замечания по поводу образа библиотечного работника в советской литературе // Профессиональное сознание библиотекарей: необходимость перемен в переходный период: Мат-лы семинара. Москва, 3-4 июня 1993 г. – М., 1994. – С. 67-75.
7. Антонов С.П. Библиотекарша: Рассказ // Антонов С.П. Рассказы. – Барнаул, 1953. – С. 21–32.
8. Бабаевский С.П. Свет над землей: Роман. – М.: Сов. писатель, 1959. – 399 с.
9. Бабель И.Э. Публичная библиотека // Сочинения: В 2 т. – Т. 1. Рассказы 1913 – 1924; Одесские рассказы; Публицистика; Письма; Приложение. – М., 1996. – С. 35–37.
10. Багмут И.А. Драгоценное издание // Багмут И.А. Кусок пирога: Рассказы. – М., 1969. – С.155-162.
11. Борисов Л.И. Блокада: Рассказ // Борисов Л.И.Родители, наставники, поэты… – 3-е изд. – М., 1972. – С. 47–54.
12. Булгаков М.А. Великий канцлер / Предисл. и коммент. В. Лосева. – М.: Изд-во «Новости», 1992. – 544 с.
13. Булгаков М.А. Романы: Белая гвардия. Жизнь господина де Мольера. Театральный роман. Мастер и Маргарита / Предисл. Е. Сидорова. – Кишинев: Лит-ра артистике, 1987. – 768 с.
14. Булгаков М.А. Собрание сочинений: В 10 т. – М.: Голос, 1995. – Т. 1. – 457, [1] с.
15. Бунин И.А. Грамматика любви: Повести и рассказы. – М.: Худож. лит., 1985. – 95 с.
16. Вагинов К.К. Труды и дни Свистонова: [Роман]. – Л.: Изд. писателей в Ленинграде, гос. тип. им. Е.Соколовой, 1929. – 150 с.
17. Ильин В.А. Я люблю тебя, жизнь!: Докум. повесть. – М.: Сов. Россия, 1961. – 40 с.
18. Каверин В.А. Скандалист или вечера на Васильевском острове: Роман. – 3-е изд. – Л.: Изд. писателей в Ленинграде, тип. им.Е. Соколовой, 1931. – 212 с.
19. Лидин В.Г. Друзья мои – книги: Рассказы книголюба. – М.: Современник, 1976. – 381 с.
20. Лиханов А.А. Детская библиотека: Повести. – М.: Сов. Россия, 1989. – 149, [2] с.: ил.
21. Михайловский Н.К. [Земские библиотеки Вятской губернии] // Полное собрание сочинений. – СПб.: Изд. Н.Н.Михайловского, 1914. – Т. 8. – С. 549–551.
22. Некрасов В.П. В родном городе. – М.: Мол. гвардия, 1955. – 262 с.
23. Тихонов Н.С. Писатель и эпоха: Выступления, лит. записи, очерки. – М.: Сов. писатель, 1974. – 642 с.
24. Черноков М.В. Книжники: Роман. – Л.: Изд. писателей в Ленинграде, тип. «Печатный двор», 1933. – 184 с.

Вверх


главная библиотекам читателям мир библиотек infolook виртуальная справка читальный зал
новости библиоnet форум конкурсы биржа труда регистрация поиск по порталу


О портале | Карта портала | Почта: [email protected]

При полном или частичном использовании материалов
активная ссылка на портал LIBRARY.RU обязательна

 
Яндекс.Метрика
© АНО «Институт информационных инициатив»
© Российская государственная библиотека для молодежи