Юбилей Аркадия Васильевича Соколова

Сергей Басов
Быть Соколовым!
Заметки с воображаемой читательской конференции

[ Библиотечно дело. – 2009. – № 1. – С.39-44 ]

Очень трудно писать статьи к юбилеям, надеюсь, вы меня понимаете. Особенно, если это юбилей учителя, коллеги и старшего товарища. Аркадию Васильевичу Соколову, петербургскому интеллигенту-книжнику, профессору, первому президенту Петербургского библиотечного общества 10 февраля 2009 года исполнилось 75 лет.

Юбиляр непростой, не сразу охватишь мысленным взором его профессионально-жизненный путь – от выпускника Военно-механического и Северо-Западного политехнического институтов, волею случая попавшего в аспирантуру Библиотечного института, до… А вот до чего дошёл юбиляр к своим 75-ти – большой вопрос. К 60 годам он уже прошёл, по его собственному утверждению, целых четыре этапа:

• информационно-технический: освоение информационно-поисковой теории и практики в 1960-е годы;

• социально-информатический: выход на уровень обобщающей информационной теории в 1970-е годы;

•  хождение по наукам: от герменевтики до политической экономии в 1980-е годы;

• построение теории социальной коммуникации в 1990-е годы.

Эти этапы были обобщены в книжке «Ретроспектива-60»¹, которая положила начало оригинальному жанру юбилейно-профессиональной литературы в форме «биобиблиографических отчётов». Под одной обложкой вполне уютно объединились биографический рассказ и научные рассуждения, стихотворные зарисовки юбиляра и мемуарные эссе коллег. Через десять лет юбиляр и его постоянный домашний (извините, научный) редактор предприняли новую попытку: на свет появилась «Ретроспектива-70».² В эти десять лет Соколов увлекался социально-психологическими исследованиями, вторгался в культурологию и замахнулся на таинственный феномен русской интеллигенции. Такую измену библиотечному делу и такого воинствующего энциклопедизма библиотечное сообщество не могло стерпеть. Соколов был призван к ответу. И вот, 10 февраля 2004 года, в Колонном зале Петербургского библиотечного общества (Белый зал Центральной городской публичной библиотеки им. В. В. Маяковского) состоялся очень товарищеский судебный процесс. Под председательством З. В. Чаловой, президента ПБО, слушалось дело о самовольном присвоении себе (великому) звания «Интеллигент-книжник конца ХХ века». В результате творческих дебатов единогласно был утверждён приговор: «По совокупности содеянного приговорить Аркадия Васильевича Соколова к пожизненному ношению скромного титула «Петербургский интеллигент-книжник конца ХХ века''».

Пять лет пролетели незаметно, и по осени, сидя в уютном профессорском кресле, призванный для дружеской беседы, я с ужасом понял, что Соколов готовит меня (и всех нас) к новому испытанию. Он хочет публично отчитаться о последних пяти годах своего научного «сидения» за письменным столом и «стояния» за лекторской кафедрой. Я, конечно, не мог устоять. Аргументы профессора были просты и убедительны:

«Во-первых, оказалось, что после 70 лет время стремительно дорожает по прейскуранту «год за два», и пятилетка профессора в семидесятилетнем возрасте стоит не меньше, чем десять лет сорокалетнего доцента. Во-вторых, и это явный парадокс, за пять лет у меня накопился такой научно-публицистический багаж, что я начал его воспринимать как тягостное бремя. Судите сами: пять довольно солидных книг, вышедших в 2006–2008 гг.: «Диалоги с постсоветской гуманитарной интеллигенцией» (36,5 п. л.); «Интеллигенты и интеллектуалы в российской истории» (21,5 п. л.); «Библиотечная интеллигенция в России: исторические очерки. Часть 1: XI-XIX века» (14,3 п. л.). «Библиотечная интеллигенция в России: исторические очерки. Часть 2: XX-начало XXI века» (28,5 п. л.); «Поколения русской интеллигенции» (40,0 п. л.); «Постсоветские библиотекари. Социально-психологические очерки» (18,0 п. л.).

Плюс к этому порядка 90 статей, опубликованных в журналах «Библиотековедение», «Библиография», «Научные и технические библиотеки», «Мир библиографии», «Библиотека», «Вестник МГУКИ», «Вопросы философии», «Педагогика», «Социологические исследования», «Энергия: экономика, техника, экология», «Мир России», литературный журнал «Нева», в трудах раз-личных конференций и симпозиумов. Сейчас в моей персональной библиографии более 450 названий... Разве это делает честь вдумчивому исследователю?..»

Что на это ответишь? Ведь мы и задумывали вместо юбилейных списков трудов наши «Ретроспективы» для того, чтобы помочь вдумчивому читателю разобраться в фонде публикаций Соколова. Пришлось засучить рукава. Соколову – думать над отбором материала для научной части «отчёта», а мне формировать «Взгляд со стороны», да озадачивать профессора разными вопросами. И вот – материал собран, книжка выходит в свет»³, а юбилей – уже сегодня.

И я подумал, что в написании юбилейной статьи необходимую поддержку мне окажут друзья и коллеги Аркадия Васильевича, которые прислали свои критико-апологетические взгляды на нашего юбиляра. Да и сам юбиляр должен раскрыть пару-тройку тайн своей, как принято говорить, творческой мастерской. Так что приглашаю вас, уважаемые друзья, на читательскую конференцию, предметом которой является жизнь и творчество профессора А. В. Соколова, преимущественно в последние годы.

Впереди на целый корпус

Пятнадцать лет назад библиотечное сообщество, подвергнув А. В. Соколова гуманной пытке методом соционики, определило его как простого интуитивно-логического экстраверта или, говоря сугубо научным языком, мы назвали его «Дон Кихотом». Как далеко шагнул наш Дон за последние пять лет? Для начала предоставим слово самому юбиляру:

«До 70 лет я занимался тем, что «разбрасывал камни», увлекаясь многими сюжетами и многими науками. Я не отказывался от соблазнов и вызовов судьбы, меняя амплуа инженера-электрика на рискованное поприще пионера информатики, разыскивая зёрна истины в недрах библиотековедения и библиографоведения, поклоняясь лингвистике и семиотике, философии и социологии, культурологии и психологии, истории и футурологии. Я руководствовался принципом: лучше быть отважным дилетантом, чем осторожным педантом. Содержание «Ретроспективы-60» и «Ретроспективы-70» показывает, что отважный дилетант немало преуспел в искусстве разбрасывания камней: его мишенями были информационный поиск, библиотечная школа, теория библиотековедения и библиографии, социальная коммуникация, история русской культуры, интеллигентоведение, футуркультурология. Какое наслаждение – познавать неведомое, удивляться таланту и трудолюбию прошлых поколений и дерзкому новаторству современников».

Ах скромен, безнадёжно скромен профессор в оценке своих достижений по «разбрасыванию камней». Давайте прислушаемся к голосам современных классиков библиотечно-информационной науки, уж они-то наверняка способны оценить не только достижения, но и «завиральные идеи» Аркадия Соколова, его жизненную позицию и разнообразные таланты. Вот А. Н. Ванеев, знающий юбиляра более сорока лет, справедливо замечает:

«Вспоминаю, как мы жили с ним в Берлине в частном отеле, пили по вечерам немецкое пиво и вели дискуссии по разным библиотечно-информационным проблемам. А по утрам Аркадий Васильевич учил меня готовить яичницу».

Может быть, мы потеряли в Соколове кулинарных дел мастера? Ведь это единственное свидетельство подобного применения недюжинного профессорского интеллекта. К сожалению, Анатолий Николаевич продолжает свои заметки уже совсем в другом ключе:

«На примере Аркадия Васильевича можно проследить огромную роль самообразования в научном становлении личности, когда специалист в узкой технической отрасли, не имеющий ни культурологического, ни библиотечно-библиографического образования, становится авторитетнейшим учёным в этих науках… Мне неоднократно приходилось на страницах профессиональной печати вступать в полемику с Аркадием Васильевичем, указывать на его, с моей точки зрения, ошибочные взгляды. В этой полемике Аркадий Васильевич всегда аргументировано и доказательно отстаивал свою позицию по спорному вопросу. Для меня было особенно ценно, что, критикуя взгляды Ванеева, он никогда не переходил на оценку личности оппонента, чем, к сожалению, грешат некоторые библиотековеды московской школы».

Да, надо признать, что «противостояние» Москвы и Петербурга прослеживается даже в такой области, как библиотечно-библиографическая наука. Московские всегда были зубастее питерских, зато питерские – интеллигентнее (по крайней мере, в нашей сфере). Тем интереснее прислушаться к мнению московских коллег А. В. Соколова, которые к тому же являются классиками. Руджеро Сергеевич Гиляревский не нуждается в представлении, так же как и Олег Павлович Коршунов и Юрий Николаевич Столяров. Вот они, перебивая друг друга, спешат высказаться.

 

Руджеро Сергеевич Гиляревский:

– По молодости лет мы, москвичи, были горды тем, что придумали информатику как науку о научной или научно-технической информации. За нами стоял А. И. Михайлов – государственный руководитель информационного дела в стране. Мудрый Соколов уже тогда понял, что информатика – это наука обо всей информации, циркулирующей в обществе, и назвал её социальной информатикой. Теперь многие оспаривают пальму первенства в создании этой концепции, но она по праву принадлежит А. В. Соколову – фундаментальному учёному с широким образованием и поэтической душой… Мы, те, которым за 70, прошли вместе длинный путь по жизни и в профессии. Мы не всегда были, да и сейчас не всегда согласны друг с другом по каким-то спорным вопросам разной степени принципиальности. Но мы преданы своему делу, любим его, стараемся противостоять попыткам увести его со столбовой дороги, которую понимаем одинаково. Мы хорошо знаем друг друга, хотя иногда и удивляем. Мы из одной когорты, мы и есть эта когорта. И потому мы так радуемся друг другу, когда иногда встречаемся на юбилеях или защитах диссертаций, и так любим друг друга

Дорогой Аркадий Васильевич, я искренно восхищаюсь Вами, Вашими талантами, манерами, Вашей импозантной внешностью, в конце концов. Всего вам доброго и многих лет…

Соколов отправился покорять Москву довольно давно, и в этом деле, надо сказать, сильно преуспел. Правда, покорял он не чиновничьи кабинеты, а профессиональное сообщество. Москвичи об этом времени вспоминают по-разному.

 

Олег Павлович Коршунов:

– В 1973 году Аркадий Васильевич приехал в Москву, принял участие в каком-то заседании в нашем институте, где мы и познакомились. Как сейчас помню его стоящим у доски с мелом в руке. Молодой человек спортивного сложения, удивительно интеллигентный, доброжелательный и очень красивый. Таким я его воспринимал все последующие 30 с лишним лет нашего знакомства, более того, осмелюсь утверждать, – нашей дружбы. Таким воспринимаю его и сейчас.

Но есть и другие свидетельства московских вояжей Соколова. Они принадлежат самому заклятому московскому другу – Феликсу Васильевичу Базилевичу. Вот и сейчас он не может удержаться, чтобы с присущим ему дружеским злопыхательством не перебить Олега Павловича, размахивая «Ретроспективой-60»:

– Ещё в начале 1960-х Соколов неоднократно проникал в московские библиотеки, обольщал заведующих (пил чай с тортом, восхищался разделителями), а затем коварно выведывал для своих корыстных целей тайны построения картотек и чертежи библиотечной мебели... С содроганием я вспоминаю то страшное время, когда в светлую заводь библиографической науки, овеянную легендами веков, начали вламываться, как слоны в посудную лавку, специалисты от информации... Они прокрадывались в святая святых с тем, чтобы выведать накопленное тысячелетиями, извратить его до неузнаваемости и затем выдать за своё, требуя чуть ли не Нобелевскую премию!.. Соколов, образумьтесь, ведь Вам уже…

Присядьте, Феликс Васильевич, вы ещё получите слово, пусть продолжит своё выступление Олег Павлович:

– Я бы погрешил против истины, если бы сказал, что в ходе научных дискуссий всегда и во всем соглашался с Аркадием Васильевичем. В 1980-х годах у меня вызвали возражения некоторые аспекты его трактовки библиографической информации как разновидности фактографической информации. В 1990-х годах я возражал против отрицания Аркадием Васильевичем объективно-содержательного смысла понятия «информация» против объявления этого понятия фикцией, ничего не обозначающей в реальной действительности… Хочу подчеркнуть особую научно-педагогическую значимость современного периода его деятельности, вплоть до наших дней. Это время он посвятил разработке нового учебного курса «Социальные коммуникации». Первую программу курса для библиотечных факультетов вузов культуры Аркадий Васильевич подготовил ещё в 1990 году. Затем им была проделана поистине грандиозная работа по созданию разнообразных учебных материалов и настойчивой пропаганде курса «Социальные коммуникации». Эти усилия не пропали даром. Сегодня этот курс читается на библиотечно-информационных факультетах во всех вузах культуры и искусств по программе А. В. Соколова. Замечу, что в Московском государственном университете культуры и искусств даже кафедра общего библиографоведения, которая взяла на себя чтение курса «Социальные коммуникации», была в связи с этим переименована в кафедру социальных коммуникаций и библиографоведения.

Юрий Николаевич Столяров не был бы самим собой, если бы и юбилейную дату не использовал для продолжения научной дискуссии с А. В. Соколовым, которую они ведут по различным фундаментальным проблемам уже не одно десятилетие:

– Аркадий Васильевич в одной из последних своих работ пишет: «Отождествляя информацию и субъективную реальность (пространство мышления), Столяров по существу солидаризируется с моими взглядами». Тогда о чём спор, задаёт он вопрос и просит ответить на него своего собеседника. Отвечать же должен, конечно, я. И я пользуюсь ближайшей возможностью для оперативного ответа. Аркадий Васильевич был понят мною, и не только мною, как отрицающий феномен информации вообще. Мне хотелось доказать (в книге «Сущность информации»), что информация существует в объективной реальности и А.В. Соколов заблуждается. Увы! Аркадий Васильевич и в этом вопросе оказался дальновиднее, чем я, и мне пришлось признать его правоту: в объективной реальности информация не существует. Но всё же, как феномен, как реальность она место имеет – но только в реальности субъективной. Если точно так же полагает и Аркадий Васильевич, если именно это он и имел в виду изначально, а я этого в его рассуждениях не уловил, либо если он пришёл к такому заключению позднее, – тогда я признаю своё недомыслие! Тогда я констатирую, что отныне мы с ним в данном вопросе полные единомышленники!

…Сегодня, по прошествии десятилетий, я бы подытожил так: если отдельные лидеры опережали каждый в сфере собственных научных интересов своих коллег на голову, то Аркадий Васильевич Соколов скакал впереди на целый корпус. Таким он остаётся по сей день: тогда как остальное научное сообщество только-только начинает признавать его правоту в том или ином вопросе и интенсивно этот вопрос разрабатывать, Соколова уже давно обуревают новые идеи…

Да, дорогого стоит в научном сообществе, особенно среди наиболее авторитетных специалистов, особенно в гуманитарных науках, признание правоты идей коллеги. Наверное, это как раз и есть проявление качества интеллигентности, присущее лучшим представителям поколения «шестидесятников».

Самоуверенно заявлю: только питерский учёный мог так глубоко озаботиться феноменом интеллигентности, изучить его во всех ипостасях и философских глубинах. Аркадий Васильевич Соколов расколдовал для нас самый таинственный персонаж отечественной истории. Более того, он придал своему открытию почти математическую форму. Благодаря Соколову у нас теперь есть «формула интеллектности», и мы можем увидеть, что за словом «интеллигенция» скрываются два противоборствующих смысла и, следовательно, два различных социальных феномена. Теперь каждый из нас может лучше понять и самих себя, и многих персонажей в истории России. Эта научная мишень поражена А. В. Соколовым с удивительной точностью.

Сам А. В. Соколов в своём фундаментальном исследовании «Библиотечная интеллигенция в России», охватывающем исторический период с ХI по начало ХХI века, признаётся в любви к «шестидесятникам», среди которых выдающееся место отводит учёным-новаторам, интеллигентам-скептикам: Р. С. Гиляревскому, О. П. Коршунову, Ю. Н. Столярову. А вот А. Н. Ванеев, представитель героического поколения, по формуле Соколова является интеллигентом-утопистом, мыслящим консервативно, но гуманистично. Да и сам Аркадий Васильевич несёт на себе неповторимую печать романтического поколения шестидесятников, в отличие от своего редактора-восьмидесятника, который с трудом смог вписаться в формулу «интеллигента-книжника с налётом снобизма».

Петербургская библиотечная школа с ленинградской морщинкой

Как воспитателю научной смены, создателю собственной научной школы, Аркадию Васильевичу в нашей области сегодня, пожалуй, нет равных. В качестве научного руководителя или консультанта он подготовил 42 кандидата наук и двух докторов наук. Но не только они образуют в совокупности то, что можно назвать школой Соколова. Прибавьте ещё порядка 7000 студентов, с которыми он общался на протяжении своей педагогической деятельности – и вы получите примерное представление о членах его «невидимого колледжа», о чём проникновенно говорит Виктор Зверевич, петербуржец, выпускник ЛГИКа, так и не ставший полноценным москвичом:

– Мне не довелось стать аспирантом или соискателем профессора А. В. Соколова и защитить под его научным руководством кандидатскую диссертацию. Однако я ощущаю себя полноправным библиотекарем-практиком, членом его «невидимого колледжа».

А вот ещё одна его ученица, В. А. Виноградова:

– Индивидуальный подход к студентам дорогого стоит. Особенно, если работаешь не с группой, а с целым потоком. Для меня, например, интереснее всего была литература. Аркадий Васильевич Соколов, узнал об этом, видимо, благодаря дару прозрения и сумел меня безумно заинтересовать своим предметом, дав мне индивидуальное задание: проанализировать ценностные ориентации литературных персонажей. Потом в институтском кафе я ему отчитывалась в этом. Профессор признал мою «дееспособность» и дал новое задание. Вспоминая свою тогдашнюю радость, эйфорию, упоение, я просто завидую сама себе… Конспекты с лекциями Аркадия Васильевича я читала, как Библию, а «Ретроспективу-60» хранила под подушкой. Не помню из вузовского курса ни одного определения, кроме определения социальных коммуникаций…

Внешне А. В. Соколов – тихий кабинетный учёный. Мне кажется, что у него с самого детства был типичный профессорский вид. Кстати, Аркадий Васильевич, а в школе, во дворе, Вас не дразнили очкариком или профессором?.. Не слышу ответа… Извините, отвлёкся. Мне, как ведущему, ставят в вину, что не предоставляю слово вашим почитателям из провинции. Исправляюсь, исправляюсь. Аркадий Васильевич Соколов любит бывать за Уралом, в Сибири. И именно оттуда доносятся сейчас самые громкие голоса. Вот М. В. Ивашина из Екатеринбурга просто жаждет рассказать о библиотечных играх Соколова в провинции:

– Профессор А. В. Соколов – авантюрист и флибустьер библиотечных пространств, нарушитель множества научных границ и спокойствия благонамеренных библиотечных граждан, придерживающихся устоявшихся норм. Поистине дионисийское буйство и яркость красок созданных им образов слишком экзотичны для унылых и формализованных библиотечных текстов. Его научные искания масштабны и разнообразны, сделанные на стыке культурологии, социологии, философии, истории открытия ярки и экстравагантны, но пусть кто-нибудь другой расскажет о нём сухим бесстрастным научным или официальным языком. Надеюсь, он простит меня за слишком вольный и лихой слог, вызванный восхищением и признательностью…

К этому буйному выступлению прибавить что-либо просто невозможно. Можно лишь передать слово его бывшей студентке из Алтая, ныне доктору и профессору нашего родного университета культуры, М. Н. Колесниковой:

– Однажды на остановке возле института мне довелось заметить А. В. Соколова, ожидавшего автобус. Мы с ним не были знакомы, поэтому я его спокойно рассмотрела. Первая часть чеховской формулы в нём была выражена идеально. Умное, одухотворённое лицо. Благородная седина. Элегантно одет. Что же касается души и мыслей, то судить о них по внешнему виду трудно, но сразу чувствуется магия личности… Я думаю, феномен Соколова в том, что он – Космический Субъект, наполненный энергией Мирового Разума. Он подключён к интеллекту Вселенной, поэтому его мысль свободна, легка, мощна, образна и, главное, оптимистична…

Аркадий Васильевич, ну наконец-то необходимая ясность внесена: Вы – пришелец, Вы заброшены к нам! На радость или на горе – ещё предстоит разобраться. Кто знает, может быть, благими профессорами дорога устлана сами знаете куда – в какие-нибудь болонские Европы. Нет, без мудрого слова Базилевича нам не обойтись. Феликс Васильевич, ваш выход!

– Благодарю Вас, Сергей Александрович. Вы ведь знаете, что я не первый год слежу за этим объектом. Можно сказать, я готов уже защитить докторскую под скромным названием «Кто вы, Аркадий Соколов?». Правда, она будет носить несколько мистический характер, но и сам предмет, или, как было метко сказано, – космический субъект – ещё та штучка. Итак, прогуливаясь по набережной Невы близ Троицкого моста, я остановился, глядя на воду. На другом берегу горел шпиль Петропавловки, за моей спиной красовалось здание дворца, судя по всему оккупированного каким-то учебным заведением. Сновала молодёжь и неслось восторженное: «Соколов, Соколов, Соколов...» Особенно старались девушки, судя по возрасту, первокурсницы. Показались двое пожилых очень возбужденных мужчин, один из них, активно размахивая руками, почти кричал: «Ему мало культуры, таки он взялся за интеллигенцию, оказывается, мы с вами, Рувим Натанович, по его идиотской формуле всего лишь интеллектуалы! Ничего, этот Соколов ещё допрыгается!». От возмущения буква «р» во рту говорившего прыгала, как горячая картошка… Я могу продолжать?

А что случилось?

– Соколов делает мне непристойные знаки руками, типа: уйди несчастный Базилевич. Я не могу в такой обстановке работать.

Извините, Феликс Васильевич, скажу по секрету, после конференции будет банкет в честь юбиляра и там уж вы развернетесь без всякого стеснения… А пока, я прошу извинить, юбиляр ведёт себя беспокойно и явно хочет сказать своё слово.

Время собирать камни

– Уважаемый ведущий, если отбросить высказывания Базилевича, получается икона, а не «портрет нашего современника». Такая икона бесполезна для постсоветского поколения, которое давно отказалось от культа разума и просвещения, а для самого юбиляра она просто опасна. Вдруг я поверю в то, что я такой совершенный и безупречный учёный-педагог, что мне остаётся только безмятежно почивать на лаврах своей всероссийской славы?..

Я легко могу продолжить логику вашей антиапологии: никаких рискованных инициатив, никаких споров и дискуссий, никаких трудовых будней, – сплошной праздник и полная рекреация. Зачем писать за статьёй статью, за книгой книгу, зачем растрачивать убывающие силы? Ведь, неровен час, можно ошибиться, в ересь впасть, испортить устоявшуюся, казалось бы, репутацию… Вы об этом хотите сказать Аркадий Васильевич?

– Не только, не только уважаемый ведущий. Не скрою, мне приятно слышать добрые слова от любимых и уважаемых мною друзей. В будничной суете мы редко говорим друг другу комплименты, и это большой недостаток нашей жизни. Однако даже бескорыстный комплимент – это святая ложь, это всё-таки неправда. Дело в том, что всю свою жизнь я был ненасытно жаден, мне всегда было мало того, чего я достиг, что сумел сделать. Я всё время торопился, боялся опоздать, не успеть, не сделать самого главного. Я выработал размеренный и ритмичный стиль жизни, который позволяет сохранять высокую работоспособность, несмотря на возраст. Я сделался «научным стайером» – бегуном на длинные исследовательские дистанции. Последнее время я живу по принципу «ни дня без страницы, ни года без книжки». И не могу отказаться от этого образа жизни, поскольку боюсь сойти с дистанции…

Аркадий Васильевич, Вы нас пугаете!..

– Не перебивайте, дайте договорить. В 1980-90-е я разбросал много «научных камней» в разные отрасли знания. Сейчас собираю эти камни и пытаюсь построить из них новые концепции. Оглядываясь назад, я вижу, что пройден путь немалый, но финиш, «главная цель» по-прежнему где-то в тумане. Сейчас я отчитываюсь двумя концепциями: интеллигентоведение и библиотечная социология. Мне кажется, что они относительно завершены, изложены в моих книгах и статьях, и я не планирую их пересмотр и доработку в ближайшем будущем...

Итак, вы претендуете на два вклада в современную науку. Первое: разработка, логическое и историческое обоснование концепции русской интеллигенции, которая позволяет демифологизировать интеллигенцию и определить её роль в прошлом, настоящем и будущем России. Второе: разработка библиотечной социологии как раздела библиотечной науки. А что же дальше?

– Мне близки три научных направления, отражённые в разделе «Разное» нашей последней «Ретроспективы», три начатых, но не завершенных научных разработки. Самая обширная из них – метатеория социальной коммуникации. Коммуникационно-информационная проблематика сопровождает меня всю мою жизнь, начиная с времён начала 1960-х и до начала 2000-х. Но жизнь идёт вперёд, расширяется сфера электронной коммуникации, и разработанная в конце ХХ столетия метатеоретическая концепция нуждается в модернизации. Мне хотелось бы успеть выполнить эту работу. Вторая разработка также обладает метатеоретической масштабностью и востребует не меньших умственных усилий, чем предыдущая. Я имею в виду суперсистемный подход к книжной коммуникации. Нужда в суперсистемном подходе возникла в процессе осмысления и обобщения общетеоретических проблем библиотековедения и библиографоведения, которыми я занимаюсь многие годы. Я надеюсь, что достиг научной зрелости, необходимой для того, чтобы подняться на суперсистемный уровень. Наконец, говоря о перспективах, хочу назвать третье увлекающее меня направление – библиофутурология. Исследование будущего – занятие довольно рискованное и в каком-то смысле мистическое. Как изучать то, чего нет? Но ведь известно, что оно придёт и станет реальностью. Нас не будет, а оно обязательно состоится. Очень хочется распознать неведомые его черты. Вот моя научная программа-минимум.

Не означает ли эта программа, что через пять лет мне придётся редактировать уже «Ретроспективу-80»?

– Спросите у моей жены. Если она гарантирует свою самоотверженную помощь, может случиться то, что кажется сейчас маловероятным…

Время читательской конференции, как и размер журнальной публикации, к сожалению, ограничено. Всем высказаться не удалось. Ведущий прерывал даже юбиляра. Не беда – открывайте «Ретроспективу-75» и вы насладитесь общением с Аркадием Васильевичем Соколовым в полном объёме! Жизнь продолжается. Быть Соколовым – не простая работа. И пока она юбиляру удаётся. Чего мы желаем в какой-то мере и всем нам. Многие лета, Аркадий Васильевич!

 

Примечания:

1 Соколов А. В. Ретроспектива–60. Труды профессора Аркадия Соколова для библиотекарей и информатиков / науч. ред. С. А. Басов. – СПб.: Независимая Гуманитарная Академия, 1994. – 466 с.

2 Соколов А. В. Ретроспектива–70. Биобиблиографический отчёт / науч. ред. С. А. Басов. – СПб.: Изд-во БАН, 2004. – 380 с.

3 Соколов А. В. Ретроспектива–75. Биобиблиографический отчёт / науч. ред. С. А. Басов. – СПб.: Изд-во БАН, 2009.