Читателям  Литературные имена В. В. Розанов
Василий Васильевич РОЗАНОВ
Не литература, а литературность ужасна; литературность души, литературность жизни. То, что всякое переживание переливается в играющее, живое слово, но этим все и кончается – само переживание умерло, нет его. Температура (человека, тела) остыла от слова. Слово не возбуждает, о, нет! Оно расхолаживает и останавливает. Говорю об оригинальном и прекрасном слове, а не о слове «так себе». От этого после «золотых эпох» в литературе наступает всегда глубокое разложение всей жизни, ее апатия, вялость, бездарность.
Писательство есть Рок. Писательство есть fatum. Писательство есть несчастие.
...и может быть, только от этого писателей нельзя судить страшным судом... Строгим-то их все-таки следует судить.
В. Розанов «Опавшие листья»
 Ресурсы интернета
Библиотека «Вехи»
Книги Василия Розанова
Содержание сайта:
Библиографические материалы
Тексты Розанова
Современники о Розанове
Вокруг Розанова
Читатели Розанова
Биография и личность В.В. Розанова
Зинаида Гиппиус. Живые лица: Задумчивый странник. О Розанове
Что еще писать о Розанове?Он сам о себе написал.
И так написал, как никто до него не мог и после него не сможет, потому что…
Очень много «потому что». Но вот главное: потому что он был до такой степени не в ряд других людей, до такой степени стоял не между ними, а около них, что его скорее можно назвать «явлением», нежели «человеком».
В.А. Фатеев. Розанов Василий Васильевич
В.Г. Сукач. Детские годы В.В. Розанова
Воспоминания о детстве встречаются везде: в статьях, «Опавших листьях», письмах, «автобиографиях», в предисловиях к своим книгам, устных передачах. Эта память прожгла его и, вероятно, сформировала, забила первые сваи для будущего «писателя Розанова».
Ремизов Кукха. Розановы письма
Любовь Заварзина. Василий Васильевич Розанов
Дом Розанова на Шпалерной улице был знаменит своими «воскресениями», на которые собирались многие писатели, художники, философы, священнослужители для обсуждения самых разнообразных проблем современности. Но главное дело жизни Розанова осуществлялось за письменным столом...
Розанов Василий Васильевич
К началу 1900-х годов Розанов создал себе прочную репутацию плодовитого и яркого консервативного журналиста. Большая часть его многочисленных статей этого периода собрана в книгах Сумерки просвещения (1899), где на базе собственного опыта Розанов обличает российскую систему школьного образования; Природа и история (1899), Религия и культура (1899), Литературные очерки (1899). Однако главным и наиболее известным его сочинением стала опубликованная в 1891 в «Русском вестнике» и вышедшая несколькими отдельными изданиями (с приложением двух этюдов о Н.В. Гоголе) Легенда о Великом Инквизиторе Ф.М. Достоевского. Опыт критического комментария.
Архив программы Александра Гордона: Три кризиса Розанова
Александр Гордон: Я вспоминаю одну заметку Василия Васильевича. Однажды он с маленькой дочерью зашел в церковь, и легко и радостно было ему стоять в церкви, и какие-то очень высокие чувства его посетили. Но вдруг он рассердился на себя, увидев себя со стороны, какой он, папа, стоит с дочкой в церкви и такой благостный и хороший, и он в сердцах, чуть ли не плюнув, ушел оттуда. Этот мгновенный поворот от одного к другому – то, в чем его клеймили, и обвиняли, и проклинали – то, что было свойственно его характеру. В чем причина?
В.Г. Сукач. Enfant terrible русской литературы
А.В. Соловьева. Память о В. Розанове на костромской земле. И.Х. Тлиф. Костромские корни В. Розанова.
Горлов В.П. Розанов и Пришвин
Встретились два господина, одному 54 года, другому 36, два писателя, один в славе, другой робко начинающий. Двадцать лет тому назад один сидел в кожуре учителя географии, другой стоял возле доски и не хотел отвечать урока.
Произведения В.В. Розанова
Апокалипсис нашего времени
Печаль не в смерти. «Человек умирает не когда он созрел, а когда он доспел». Т.е. когда жизненные соки его пришли к состоянию, при котором смерть становится необходима и неизбежна.
Легенда о Великом инквизиторе Ф.М. Достоевского
Опавшие листья (Короб первый)
Я думал, что все бессмертно. И пел песни. Теперь я знаю, что все кончится. И песня умолкла.
Сильная любовь кого-нибудь одного делает ненужным любовь многих.
Даже не интересно...
Опавшие листья (Короб второй)
Перед Сахарной
В Сахарне
Последние листья
Смертное
Уединенное
Статьи о творчестве В.В. Розанова
Анна Голубкова «...Вот почему я отрицаю Гоголя»
Именно в Серебряном веке и сложился миф о Розанове как принципиально не познаваемом мыслителе. Это представление (частично благодаря появлению в 1995 году двухтомника «В.В. Розанов: Pro et contra», в котором были перепечатаны прижизненные рецензии на его произведения) сохранилось практически без изменений и по сей день. Неотъемлемая деталь сложившегося мифа – непримиримая и необъяснимая вражда Розанова к Гоголю.
А. Данилевский. В.В. Розанов как литературный тип
Восприятие действительности сквозь призму русской классической литературы было для сознания Розанова гораздо более актуальным, нежели для сознания многих его современников, – по причине полной замкнутости данного восприятия на его собственной личности. Иными словами: Розанов воспринимал в свете литературы прежде всего самого себя, сам перманентно проецировал себя на различные литературные типы, и в зависимости от их оценки (своей собственной, или общественным мнением) и степени своего сходства/различия с ними оценивал себя, свои помыслы и деяния.
Миливое Йованович. Василий Розанов и Записки из подполья
Для нашего разбора наибольший интерес представляют высказывания Розанова о Записках из подполья. Назвав их одним из «мучительно-беспокойных созданий» Достоевского, исполненным «гениальной диалектики», Розанов довольно точно разобрал основополагающие идеи этого «первого краеугольного камня» в литературной деятельности Достоевского.
Игумен Кирилл (Семенов). В притяжении Розанова
Розанов шёл в своих размышлениях о семье и браке дальше, – так далеко, как никто иной едва ли бы дерзнул пойти. Он предлагал – ни много, ни мало – поселять новобрачных внутри храма, чтобы весь период их «медового месяца» освящался непрестанным пребыванием в непосредственной близости от «святая святых»… Надо ли говорить, какую бурю негодования вызвало в обществе такое розановское «богословие брака»?!
Урок-исследование по теме: «В.В. Розанов. Жанр трилогии “Уединенное” и “Опавшие листья”»
Для трилогии Розанов попытался ухватить ещё более непроизвольный вид письма – внезапно срывающиеся с души нашей восклицания, вздохи, обрывки мыслей и чувств. Эти «нечаянные восклицания», «жизнь души», записывались на первых попадавшихся листочках и складывались. Главное было – «успеть ухватить», пока не улетело.
В.Л. Махлин. «Читайте Розанова», или На месте происшествия
В отличие от «анти-героя» «Записок из подполья» Ф.М. Достоевского (1864), художественно выдержанного и завершенного (при всей своей внутренней нерешенности и незавершенности), в «Уединенном» и «Опавших листьях» появляется, если можно так выразиться, «авто-герой», не художник, но литератор-идеолог, рассчитанно и с «вывертом» полемизирующий с литературой и со всякой идеологией, с общественным мнением как таковым.
Е. Берштейн. О Розановщине
В короткий (десятилетний) промежуток между выходом первой из главных по художественному значению книг Розанова («Уединенное», 1912 г.) и советским запретом на его творчество термин «розановщина» — отсылающий к розановским темам (особенно половой), физиологичности его письма и подвижности авторской позиции — прочно вошел в критический дискурс.
Александр Матюшкин. К вопросу о символизме Розанова
Г.В. Мелихов. Чуть в сторону, но все же в направлении к Василию Розанову
Писать о В. Розанове необыкновенно приятно – его мысль податлива и непретенциозна. Розанов как будто даже и «не работает»: не продумывает, не формулирует, не оттачивает аргументы. Он не измышляет теории, ни на чем не настаивает, ни с кем не борется, как будто бы даже ничего и не утверждает. Он просто дает надлежащее имя тому, что чувствует и о чем мыслит в настоящий момент. Удивительный, редкий дар настоящего писателя!
Ю.С. Савенко. Гений юродства или Смердяков русской литературы как востребованный нашим временем типаж
Ключ к Розанову – в Достоевском, точнее в «достоевщине», которая в реальной жизни и воплотилась в Розанове. Поэтому он так и упивался с юности Достоевским, так соответствовал его героям, словно сам был «порождением воображения Достоевского». Отсюда и проникновенность первой прославившей его работы – «Легенды о Великом Инквизиторе» (1891). Достоевщина въяве заполнила его жизнь.
Александр Беззубцев-Кондаков. Три героя Василия Розанова
Энергия протеста, тихого, но яростного, со слезами на глазах бунта выталкивала его из привычной литераторской колеи. Этот бунт напоминал отчаяние запертого в детской ребенка, который хочет умереть назло всем… Розанов шел прочь от литературы, но тем не менее, так и не покинул ее пространства, будто бегство Розанова расширяло границы литературы, вводило в нее темы и проблемы, которые прежде не осмысливались никем. Розанов уходил, не уходя, а литература следовала за ним, как нитка за иголкой.
В.Г. Лебедева. Феномен «панэвтихизма» в концепции Василия Розанова
Галерея
Русский Биографический Словарь
Портретные изображения Розанова В.В. и его близких: стилизованное фото, с дочерью Татьяной, со своей спутницей жизни Варварой Дмитриевной Бутягиной и детьми, и др.
Фото гимназиста Василия Розанова и его товарищей, титульный лист его книги «О понимании», фото автографа В. Розанова
Два портрета В.В. Розанова, фото его детей Васи и Нади, фото В.В. Розанова с дочерью Надеждой
Историко-культурный журнал «Наше наследие»
Василий Васильевич Розанов в день 60-летия. 1916 г.
Портрет В.В. Розанова. 1909. Холст, масло. ГЛМ. И. Пархоменко
Автографы, дарственные надписи В.В. Розанова.
Библиография
Rozanoviana. Библиография литературы о Розанове
Калужский региональный сервер
Розанов В.В. Современные российские издания
Персональный указатель «Василий Васильевич Розанов»
Указатель «Василий Васильевич Розанов» подготовила Надежда Соколова, помощник ученого секретаря ИНИОН РАН.
Энциклопедия Кругосвет
Мегаэнциклопедия Кирилла и Мефодия
|
Василий Васильевич Розанов [20.04(2.05).1856, Ветлуга Костромской губ. – 5.02.1919, Сергиев Посад] – русский мыслитель; феноменально одаренный прозаик; стилист; новатор, создавший новый жанр в искусстве и породивший мощную волну подражаний; литературный критик; публицист. Он оставил России свои книги, свои мысли и непрекращающиеся уже больше целого века споры о себе самом. Смелость и самобытность таланта Розанова восхищает его почитателей и раздражает его противников. Уже на исходе 20-го столетия Андрей Синявский, размышляя о феномене Розанова, писал о том, какую оценку заслужил Василий Васильевич от современников: «Розанов и строгий богослов, и опасный еретик, бунтовщик, разрушитель религии. Розанов и крайний революционер, консерватор, и крайний радикал. Розанов и антисемит, и филосемит. Розанов и благочестивый христианин, церковник, и в то же время богоборец, осмелившийся поднять голос против Самого Христа. Розанов и высоконравственный семьянин, и развратитель, циник, имморалист. В Розанове находили даже что-то извращённое, патологическое, демоническое, мефистофельское, тёмное… Называли его „мелким бесом“ русской земли и русской словесности» (Андрей Синявский. «Опавшие Листья» Василия Васильевича Розанова. М., 1999, с. 4.). К настоящему времени Розанову посвящены тома исследований, и, тем не менее, эта фигура по-прежнему остается спорной и загадочной.
Василий Розанов родился в городе Ветлуге Костромской губернии в многодетной семье чиновника лесного ведомства Василия Федоровича Розанова. Рано осиротел: отец, по воспоминаниям самого Розанова, «умер, получив простуду, когда гонялся в лесу за мошенниками, рубившими лес». Это случилось в 1861 году, будущему писателю тогда еще не исполнилось пяти лет. Семья, в которой было восемь детей, перебралась в Кострому, где едва сводили концы с концами, бедствовали. Мать, из дворянского рода Шишкиных, умерла, когда Розанову минуло четырнадцать. «Нет сомнения, что я совершенно погиб бы, не „подбери“ меня старший брат Николай, к этому времени закончивший Казанский университет. Он дал мне все средства образования и, словом, был отцом» (Розанов В.В. Материалы к биографии // Русский архив. Вып. 1. М., 1991. С. 249.). Розанов учился в Костромской (1868–70), затем в Симбирской гимназии (1870–72), заканчивал гимназический курс в Нижнем Новгороде (1872–78). Учился Розанов плохо, дважды оставался на второй год; при этом был «нигилист во всех отношениях» (В.В. Розанов: Pro et contra. Т. 1. С. 38).
В 1878–82 Розанов учился на историко-филологическом факультете Московского университета. Студентом 3-го курса женился на А.П. Сусловой, известной в прошлом близкими отношениями с Ф.М. Достоевским, однако брак оказался бездетным и крайне неудачным. Впоследствии, из-за нежелания Сусловой дать развод, второй брак Розанова считался по церковному законодательству недействительным, а дети – «незаконнорожденными». Семейная драма способствовала углублению Розанов в вопросы таинства брака, взаимосвязи религии и семейной жизни, ставшие стержнем его творчества.
После окончания университета Розанов работал учителем истории и географии в Брянской прогимназии (т.е. гимназии с неполным курсом, 1881–87), Елецкой гимназии (1887–91) и прогимназии в г. Белом Смоленской губ. (1891–93). Среди его подопечных оказался Михаил Пришвин, но взаимоотношения, что называется, не сложились. Это особый сюжет в истории нашей культуры.
После перевода в Елец в 1897 г., Розанов женился на В.Д. Бутягиной (урожденной Рудневой), вдове из священнической семьи, отличавшейся глубокой религиозностью, скромностью и высокой нравственностью. Этот брак (с тайным венчанием) был счастливым и многодетным, однако то, что он считался «гражданским», крайне омрачало Розанова, все его попытки добиться развода или признания брака законным не увенчались успехом.
Весной 1893 Т.И. Филиппов – государственный контролер и известный славянофил-меценат, собравший при своем ведомстве целый кружок православных писателей, организовал перевод Розанова, крайне тяготившегося учительской работой, в Петербург, обещая ему место чиновника в Государственном контроле и условия для занятий творческим трудом.
Однако ввиду того, что отношения с Филипповым сразу не сложились, жалованье Розанова оказалось крайне скудным и семья жила буквально впроголодь. Розанов был вынужден, помимо бесконечного чтения статистических отчетов, постоянно писать для печати из-за острой нужды.
Первая значительная творческая удача Розанова – книга «Легенда о Великом Инквизиторе Ф.М. Достоевского» (1894). Достоевский – духовно наиболее близкий Розанову писатель (критики отмечали не только явное творческое влияние Достоевского на Розанова, но и сходство его личности с персонажами Достоевского – от «подпольного человека» до Фёдора Карамазова).
Многие статьи Розанова этого времени, как следствие изнурительной, поспешной работы ради заработка, отмечены неуравновешенностью, крайней категоричностью «ультраконсервативных» заявлений. Завершение раннего этапа в творчестве Розанова – поступление его в 1899 в штат газеты А.С. Суворина «Новое время», где он сотрудничал до ее закрытия в 1917, а также переезд на новую квартиру (Шпалерная 39, кв. 4), которая становится одним из важных мест встреч петербургской интеллигенции Серебряного века.
Его религиозно-философские воззрения отобразились на страницах журнала «Новый путь» (1903–04), где Розанов вел постоянную рубрику с соответствующим содержанию названием «В своем углу». Хотя Розанов получил известность как противник христианского аскетизма, однако его отношение к православию, к Церкви было сложным и изменчивым, но никогда – равнодушным. Политические взгляды Розанов также отличались непоследовательностью, даже двойственностью.
Совершенно особый этап в творчестве Розанов открыла его книга «Уединенное» (1912). Собранные в этой книге крайне интимные заметки (она имеет подзаголовок «на праве рукописи») в сочетании с ярко индивидуальными публицистическими оценками, лирическими записями, философскими размышлениями образуют небывалый сплав мысли, факта и образа и представляют собой новый вид литературы, стоящий на грани философии, художественной прозы (временами – и поэзии) и публицистики. При этом Розанов нарочито эпатировал читателей необычайной обнаженноетью своего внутреннего мира. «Такой книги нельзя быть», – писала об «Уединенном» 3. Гиппиус (Крайний А. Литераторы и литература // Русская мысль 1912. № 5. С.29–31). Глубокая жизненность многих заметок Розанова, его редкое умение схватить мимолетные мысли и переживания и необычайно ярко воссоздать пролетающие мгновения в конкретно-чувственных образах, неподдельная взволнованность автора невольно заражают читателя. Неудивительно, что книга, подвергшаяся осмеянию в прессе, вызвала одобрение в письмах к Розанову более независимых в суждениях творческих личностей (М. Горький, М.О. Гершензон и др.).
В 1913 Розанов выступил со второй аналогичной книгой – «Опавшие листья». Именно эти книги необычного жанра вместе со 2-м томом («коробом», как называл его Розанов) «Опавших листьев» (1915) обеспечили Розанову репутацию не только публициста и мыслителя, но и видного писателя, яркого стилиста. При всей «неправильности» выразительного, самобытного стиля Розанова как художник слова нередко удостаивался самых высоких похвал. Например, Н.А. Бердяев писал: «Литературный дар его был изумителен, самый большой дар в русской прозе» (В.В. Розанов: Pro et contra. С. 255).
С приходом Февральской революции, которую Розанов первоначально приветствовал, положение Розанова как сотрудника «реакционного» «Нового времени» резко осложнилось. В конце августа 1917 Розанов с семьей переезжает в Сергиев Посад, чтобы не только скрыться «с глаз долой», но и обрести духовное успокоение в кругу наиболее близких мыслителей, прежде всего друга Розанова, отца Павла Флоренского.
Однако Октябрьская революция и последовавшие за ней разруха и голод вывели Розанова из равновесия. Ярким свидетельством переживаний Розанова в этот период стали периодические выпуски уникального по накалу трагических чувств «Апокалипсиса нашего времени» (1917–18). Розанов с отчаянием и безнадёжностью принимает неизбежность революционной катастрофы, полагая её трагическим завершением российской истории. «Апокалипсис» оказался редкостным и бесценным художественно-историческим свидетельством очевидца и мыслителя, погребенного под обломками рухнувшей империи.
Перед кончиной Розанов открыто нищенствовал, голодал, в конце 1918 года обратился со страниц своего «Апокалипсиса» с трагической просьбой: «К читателю, если он друг. – В этот страшный, потрясающий год, от многих лиц, и знакомых, и вовсе неизвестных мне, я получил, по какой-то догадке сердца, помощь и денежную, и съестными продуктами. И не могу скрыть, что без таковой помощи я не мог бы, не сумел бы перебыть этот год».
Вскоре Розанов слёг после инсульта и после нескольких недель страданий скончался. Похоронили его в Гефсиманском Черниговском скиту.
В Советской России имя Розанов было вытеснено из памяти. И только в 1999–2000-е были впервые изданы книги Розанова в жанре «опавших листьев»: «Сахарна» (1913), «Мимолетное» (1914–17), «Последние листья» (1916–17), а также полный вариант «Апокалипсиса нашего времени» (1917–18) и запрещенной цензурой книги «В темных религиозных лучах» (1909).
Творчество Розанова повлияло на развитие отечественной литературы, его мощное влияние ощущается в книгах: Мариенгофа «Это вам, потомки!» и «Записки сорокалетнего мужчины»; Олеши «Ни дня без строчки»; катаевских «Кубик», «Трава забвения», «Святой колодец», некоторых текстах Астафьева, Солоухина, Бондарева. Из появившегося недавно – «Конец цитаты» Михаила Безродного, записки публикатора наследия Розанова – Виктора Сукача «Воспоминания о Розанове. Почти опавшие листья», «Розановый сад» Владимира Тучкова.
|
